Его отец никогда не впадал в отчаяние. Ни в русско-японскую, ни в первую мировую войну. Куда-нибудь он все-таки устроится. Они ни в чем не виноваты. Только чтобы ни у кого не просить, не унижаться и не слушать их вранье — больше им ничего не надо. Англичане так и ждут, чтобы они продали последние драгоценности. Банковские вклады в Англии — это святыня, тайна, но не в том случае, когда дело касается иностранца. Они ждали, пока мы докатимся до полной нищеты. Должны же они теперь дать нам работу — хотя бы портье, почтальона, конюха на колониальном конном заводе? Завтра утром он снова пойдет просить в русскую, царскую организацию.
Размягченная музыкой, жена притихла и шепотом жаловалась:
— Знаешь, Ники, скоро, говорят, в Лондон прибудут куклы из Германии и Италии, очень красивые, и я потеряю свой грошовый заработок. Госпожа Сурина ослепла за шитьем комбинаций и женского белья, которое она строчила по ночам для фирмы «Fortnum a Mason». Месяц назад она скончалась. Как могут англичане на то спокойно смотреть? Или у них совсем нет совести?
Хотя в этой мысли не было ничего нового, сегодня он окончательно прозрел, как будто заглянул в разверзшуюся могилу: ОНИ ОДНИ. И самая жизнь и весь мир предстали перед ним изменившимся в свете этой непреложной истины. Он решил сказать ей то, чего она еще не знала. Поправил свечу, догоравшую перед зеркалом, зажег другой огарок и глухо произнес:
— Майор отказал нам в жилье. Придется отсюда съезжать.
Измученная скитаниями по Лондону и голодом, жена, успокоившаяся было в постели, в ужасе воскликнула:
— Съезжать?! Но куда нам съезжать?
Он стал успокаивать ее поцелуями и шептать:
— Еще не знаю. Но мы должны съезжать, моя Шоша.
Тут снова начался ее вечерний тихий плач, который так ужасно слушать. Как будто бы плачет больной ребенок. Он знает этот плач, он месяцами слушает его.
От этого ее плача у него пробегают по коже мурашки. Безумие охватывает его. Он встает с постели и принимается искать другой кусок свечи, побольше, а найдя его, смотрит на себя в зеркало. В неверных отсветах фантастического пламени он сам себе кажется призраком. Зажигая огарок, чтобы осветить комнату, он обжег палец. Ему больно, он сосет палец, как в детстве г леденец. Действительно, думал он про себя, куда им съезжать?
Несчастная женщина, потрясенная вестью о предстоящем выселении из дома, хваталась за голову и снова и снова, как ребенок, повторяла в темноте:
— Куда же мы денемся? Куда?
Но ее мужа бесшабашная дерзость не покидает и в такие минуты. Домовладелец отказал ему с первого апреля, но если бы он и не отказал, они бы сами отказались с первого апреля. Им все равно нечем платить за этот дом. А так это будет как будто по взаимной договоренности. Апрель далеко.
— Прошу тебя, Коля, замолчи. Замолчи.
— Ладно. Молчу, только не надо впадать в отчаяние, Надя, даже в беде. Нельзя давать спуска англичанам. Репнины без боя не сдаются. Татар голыми руками не возьмешь. Не знаю, куда мы денемся, но не забывай слова Шекспира — Шейкспира, как его называл в свое время Барлов,— о человеческой жизни, историю которой, по его мнению, сочиняет какой-то идиот. Нас зажал в кулак такой вот идиот. Лондон. Он сочиняет свои небылицы. Бубнит. Трясется. Мчится. Звонит. Трубит. Шагает, шагает. Снует в лифтах — вниз-вверх. Но он не может мне помешать смеяться над ним, испытывать к нему отвращение, а иной раз смотреть на него со слезами на глазах. Кто знает, какую небылицу преподнесет он нам, когда подойдет апрель. Мысль о самоубийстве я отбросил. Пошлю вас, Надя, к вашей тетке в Америку. Я не допущу, чтобы на старости лет вы побирались по Лондону. Не будет этого.
— Вы сумасшедший, Ники. Смеетесь на собственных похоронах. Нас выбросят на улицу, на мостовую, под дождь и снег, разве вы этого не понимаете?
— Понимаю, но не желаю верить собственным глазам. Неужели Лондон — это последняя точка? Нет, не
может быть. Но как бы то ни было, мы не будем устраи-вать свалки. Пусть деревенщина устраивает свалку. Отец приводил не раз японскую пословицу: только
деревенщина толкается на мосту на переправе. Застигнутая грозой.
— Коля, дорогой, но все это слова, одни слова. Мне просто страшно смотреть, как они толкают вас в пропасть.
— Не беспокойтесь, darling. Вы напоминаете мне того адмирала, что снимал номер рядом с нами в отеле, когда мы приехали в Лондон. Помните, он за вами ухаживал слегка? Когда начинала грохотать противовоздушная артиллерия и все торопились в подвал, он медлил, делая вид, будто не пойдет, но потом все-таки сходил, оправдываясь: он бы, мол, ни за что не стал спускаться, но приходится из-за супруги.
— Как вы можете так говорить? Я живу только ради вас. Куда же мы теперь денемся?
— Не знаю, но куда-нибудь переберемся. Майор, по всей видимости, уверен, что у нас еще есть сбережения, драгоценности, что мы застрахованы. Они все застрахованы.
Вконец измученная, жена больше не слушала его. Она затихла, слышалось ее равномерное дыхание. Поняв, что она засыпает, муж замолчал. В полутьме виднелась ее голова, казалось, она неживая. Он всматривался в ЭТО прелестное» лицо и жалел ее. За эту женщину как заметил в свое время Барлов (он не осмеливался ухаживать за ней) — Репнин готов был убить кого угодно. Не велик труд убить косулю или волка, даже человека, даже лучшего друга, но разве можно убить Лондон, который погубит эту женщину? Он бессилен перед этим огромным городом. Единственный выход -— попытаться отправить ее к Марии Петровне, ее тетке, в Америку. Он вынашивал в себе эту безумную идею, хватался за нее, как утопающий за соломинку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241