«Как хорошо, что я пошел в этот театр, а ведь набрел на него совершенна случайно. Еще раз перед концом неожиданно сподобился увидеть что-то прекрасное. Словно бы вернулся в свое прошлое. То-то удивится Надя! А эта балерина никогда не узнает — в этот вечер она танцевала для меня. Какой смысл исполнять «Умирающего лебедя» для этой публики, когда никто из них не видел Анну Павлову? Но для меня она танцевала не напрасно. Я видел Анну Павлову в молодости, это незабываемое зрелище. Это та Европа, которую довелось мне увидеть и которой больше никогда не будет, а может быть, это и к лучшему. Она населена мертвецами, моими современниками, там осталась, Надя, наша любовь, Керчь, война, наш позор, мы свою лебединую песню пропели задолго до смерти. Я ее уже слышал. Мне удалось увидеть эту Европу. Я ее прошел насквозь от Архангельска до Кадиеа. Но больше никто не* может вернуться в нее. Да и напрасным было бы это возвращение: Европа никого больше не осенит своими крыльями, ибо она мертва, вот она распростерлась на льду. Со сломанным крылом. Все, что я видел, исчезло. Все ушло ».
Посреди печального монолога, явившегося как-то внезапно, он поднялся, так как объявили антракт. Он почувствовал, что было бы оскорблением памяти мертвых остаться в этом театре и смотреть продолжение тривиальной программы. Он решил покинуть театр; сквозь толпу веселой публики, жующих женщин и детей стал пробираться к выходу. Все поднялись со своих мест прогуляться в фойе.
Пока он спускался по лестнице, в нем, помимо его воли, возобновился прерванный монолог. Красивая танцовщица и завтра выйдет на подмостки исполнять свою программу. Выйдет и через месяц, и через два, выйдет и тогда, когда он и Надя будут лежать мертвыми в своем домишке в Милл-Хилле. Так ему и надо — говорит он себе. Разгромленная армия ничего другого не заслуживает. Но никто не может им запретить оплакивать свою судьбу. Оплакивать покойных. Что касается его — он не себя жалеет, он жалеет Надю. Один его друг, оказавшийся в Швеции в качестве дипломатического посланника Керенского, привез в Лондон двустволку и маленький револьвер и позабыл зарегистрировать свое оружие. Он спрятал его у них в доме в Милл-Хилле. Там оно в неприкосновенности и лежит, в этом их домике, напоминающем уже эскимосскую ярангу.
В Лондоне снова пошел снег. По дороге к подземной станции его охватывает ощущение полной уверенности в себе, внутренней собранности, покоя, словно все эти чувства ему удалось почерпнуть на представлении в театре.
Поскольку он прибыл в Лондон с разоруженным корпусом польской армии, то его потертая шинель никому не бросалась в глаза, пока он спускался на станцию Холборн. В Лондоне можно появиться на улице в любом облачении. Хотя бы и с перьями на голове, какие носят туземцы с полинезийских островов. Никто не обращал здесь никакого внимания ни на его сапоги бывшего офицера врангелевской армии, ни на видавшую виды шинель, которую поляки носили по всей Европе. Его подхватила и понесла вниз автоматическая лестница, точно ненужный хлам, увлекаемый бурной рекой.
ПИСЬМО ОТ ГЕРЦОГИНИ
Утро следующего дня этот дом между двумя дубами встретил погруженным в полное отчаяние. Впрочем, и два дуба перед домом на самом деле не были дубами, а какими-то вывезенными из Португалии деревьями — кора их шла на изготовление спасательных поясов и пробок для шампанского. Но обитатели дома не знали об этом.
Они считали эти два дуба своими хранителями. С некоторых пор Надя, отправляясь в Лондон, обрела привычку перекрещивать два пальца.
Новый день принес им такую непроглядную безнадежность, какой раньше они никогда не испытывали Они опустили головы, в глазах у жены стояли слезы. Репнин сидел, обхватив голову руками, как человек, проигравшийся в карты дотла.
Вдруг жена его оживилась и воскликнула — да ведь она совсем забыла: вчера впервые за последние месяцы ему пришло какое-то письмо. Вернувшись из города, она совершенно случайно обнаружила его у калитки. Кто-то пишет им после нескольких месяцев молчания. Она стала бегать по дому в поисках письма и наконец нашла его на туалете. Интересно, от кого оно? Репнин осторожно вскрыл конверт, словно в руках у него было послание из какого-то другого мира, и проговорил с ироничной усмешкой: нам пишет Lady Mary.
— Кто, кто?
— Вы что, забыли? Она вам предлагала переселиться к ней в дом.
— Такая маленькая, с зонтиком? Основательница дамского благотворительного общества?
— Та самая, она дает на чай таксисту три пенса. Ордынский назвал ее воробьиным пугалом, которое ставят у нас посреди житного поля.
— Это замечательная женщина. Прекрасная мать.
— Возможно. Но по виду не скажешь. Она сама нам призналась, эта duchess, что не является дочерью лорда, а раньше была танцовщицей. На чай она дает три пенса.
— Экономная. Но насчет трех пенсов на чай, так это не совсем точно. Может быть, когда-то раньше так и было. Но теперь она дает шесть пенсов, мне это доподлинно известно, sixpence. В Англии не осталось тех прежних скупых аристократок, они существуют только в сказках. Это прекрасная и очень умная женщина. Откуда вы взяли, будто она похожа на воробьиное пугало? Когда в Англии вообще никаких воробьиных пугал нет.
— Зато есть вороньи. Скекро.
— Как ты сказал?
— Scarecrow.
— Ладно, пусть будет так. На заседаниях эта дама часто журит нас за чересчур роскошный вид. А у нас, к сожалению, ничего другого нет, кроме того, что мы успели впопыхах захватить с собой из Парижа, когда уезжали из-под носа у немцев. Зачем она нас оскорбляет?
— Она не оскорбляет нас. В Англии считается признаком хорошего тона приходить обтрепанным на заседания благотворительного общества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241