Вообще-то он согласен, задумчиво сказал Репнин, никогда еще не приходилось ему выходить с таким печальным чувством из чьей-нибудь квартиры, как из квартиры этой прелестной дамы, с которой Ордынский таким примитивным и глупым образом оставил его наедине. Она живет на одной из лондонских улиц, когда-то постоянно страдавших от наводнений. Темза кажется здесь черной, как Stix. Тут неподалеку стоит памятник поэту, писавшему о французской революции в духе шотландских баллад.
У него еще в больнице мелькнула мысль: в жизни этих сестер есть какая-то скрытая боль, что-то темное, какая-то трагедия, а возможно, и трагикомедия из жизни лондонской женщины. Но с него довольно несчастий, и своих и чужих. И потому он ретировался. Нет, нет, подальше и от той, и от другой. Когда после исчезновения Ордынского грузчики стали выносить из дома предназначенный для продажи радиоприемник, старшая сестра случайно оставила открытой дверь в одну из комнат. Он наблюдал за выносом этого приемника, громоздкого, как шкаф.
Ему было совершенно очевидно — наряду с показной роскошью этого дома здесь с недавних пор поселилась нищета. Сквозь приоткрытую дверь он увидел нечто такое, что заставило его бежать отсюда без оглядки. Это была выстроившаяся на паркете целая шеренга свеженачищенных мужских ботинок большого размера. Они, несомненно, ждали своей очереди на продажу. Видимо, это были ботинки покойника, недавно умершего мужа хозяйки дома. Этот длинный ряд ботинок напомнил ему эксцентрический памятник с какого-нибудь запущенного английского кладбища. Они застыли на полу, таинственные, в сумерках, вползавших в комнату.
Что касается младшей сестры, то с ней он распрощался письменно. Он, мол, весьма сожалеет, но его посылают на континент. В Бельгию. Для чего ему навещать ее сейчас, когда она в больнице? Для чего вообще ему встречаться с этими женщинами, когда и сам Ордынский, их знакомый, ничего о них толком не знает? Разве только то, что они сильно изменились с тех пор, как кончилась война. В их жизни что-то такое сейчас происходит, чему Репнин стал невольным свидетелем. Для чего ему в это вникать? Надо ли обескураживать их признанием, что он работает в каком-то подвале? За один фунт в день? Целыми днями просиживая, согнувшись, на трехногом табурете? Столько мужчин и женщин, едва встретившись, тотчас же расстаются в Лондоне — на станции, в вагоне подземки, в парке, в темноте. И сколько их потом, после этой краткой встречи превращается в пепел в крематории, о чем не догадываются те, кто пока еще живы.
В Лондоне, в русских эмигрантских кругах браки обычно отличались постоянством. Какие только коловращения не происходили в жизни эмигрантов за долгие годы, проведенные в печали и нужде, но разводы были редкостью. И все больше было старичков и старушек, чья жизнь завершалась в Лондоне как некая новелла.
По субботам, после окончания вечерней службы в русской церкви, напротив здания лондонского Аэровокзала, откуда зеленые автобусы отправляются в окрестности Лондона, можно было наблюдать, как расходятся по домам эти русские пары. Они начинали церемонно прощаться друг с другом в темноте перед церковью, старички — бывшие гвардейские офицеры и старухи — бывшие красавицы Санкт-Петербурга. Старички с театральной почтительностью раскланивались и целовали ручки этим древним старухам, после чего все общество чета за четой расходилось мелкими шажками, растворяясь в ранних лондонских сумерках, густой завесой опускавшихся на город.
«Аи revoir prince! А еде наш капитан? Ваши красные и белые розы прекрасны. Он всегда такой милый. До свидания!»
Умолкал церковный звон.
Здесь, в эмиграции, в Лондоне все эти бывшие герои светской хроники из московских и петербургских кругов с их скандальной славой изобличенных в супружеской измене, становились верными друг другу по гроб жизни.
Репнин между тем продолжал посещать аристократические клубы, не оставляя надежды найти мецената, который согласился бы издать его сибирские или кавказские записки. Ордынский, как и раньше, представлял его разным красавицам, нашептывая им о том, что этот русский князь, истинный аристократ, был бы идеальным секретарем клуба и что он на пороге развода со своей женой, в прошлом знаменитой красавицей.
1 «До свидания, князь!» (фр.)
Возвращаясь с вечеров, Репнин рассказывал жене обо всех этих женщинах и их мужьях, банкирах, политических деятелях, членах парламента, актерах, среди которых встречались также издатели, владельцы книжных лавок и продавцы картин. Себя он при этом пытался изобразить этаким легкомысленным вертопрахом, недостойным преданности, которую постоянно демонстрировала Надя.
Пока он беззаботно нес всю эту чепуху, Надя с грустью посматривала на него.
Будучи проницательнее своего мужа, как это часто бывает у супругов, она догадывалась, куда он клонит, задумав ее оставить. Ради ее спасения он решил принести себя в жертву. Это оскорбляет ее до глубины души. Он говорит с ней так, словно она уже уехала к тетке в Америку. Словно он вернулся в те тридцатилетней давности времена, когда вел холостую жизнь в Париже и Санкт-Петербурге, а она для него вообще не существовала. После того как Надя, утомленная скитаниями по Лондону со своими коробками, поднималась наверх и ложилась, Репнин иной раз долго еще сидел, понурившись, и спрашивал себя, сможет ли он все-таки расстаться с женщиной, которую любит и которую собирается оставить. От этих мыслей его кидало то в холод, то в жар.
Жена его, мучаясь бессонницей, воображала себе, как осаждают ее мужа толпы женщин, падких на иностранцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241