Но вскоре после праздников мир и покой обитателей квартиры на восьмом этаже нарушила жена доктора
Крылова. Ей стало известно, что Репнина уволили из лавки поблизости от дворца Сент-Джеймса. Как-то она тщетно пыталась разыскать Репнина и, не найдя его, отправилась в лавку Лахуров, где ей и сообщили, что Репнина в лавке нет и больше не будет. Разве Наде об этом не известно? — спросила миссис Крил по телефону. Но это же ужасно! — воскликнула она. Капитан Беляев сказал ей, что князь Николя, мол, теперь узнает, что значит оказаться безработным иностранцем в Лондоне. Мистер Фои к тому же добавил, что сейчас, мол, у князя будет достаточно времени, чтобы слушать Москву. Разве это не страшно? Вот каковы мужчины!
Им с Надей надо встретиться, поговорить. Что делать, что же делать? Надо как-то помочь Репнину.
В первую минуту Надя в оцепенении не опускает трубку, она словно грезит во сне. Кто это говорит? Кого уволили? Почему? Муж ей ничего не сказал. Что надо этой англичанке? С кем встретиться? Зачем им встречаться?
Затем опускает трубку, холодную, белую, будто кость скелета. Чувствует, как дрожат руки. Как колотится сердце. Кто говорил с ней сейчас по телефону?
На улице уже вспыхивали фонари. Было сумрачно. Начало седьмого. Где же он сейчас?
За спиной, на столе маленькая рождественская елочка, увешанная сладостями и пестрыми фонариками, как принято украшать елку для детей.
Он ей ничего не сказал. И она решила ни о чем его не спрашивать. Казалось, его отняла у нее другая женщина. Нет, она не будет ни о чем спрашивать. Она годами ни о чем его не спрашивала. Ни куда они едут, ни зачем едут, ни что их там ждет. Не спрашивала ни в Праге, ни в Милане, ни в Париже. Все это было так непонятно. Он работал чертежником в министерстве, в Праге. Затем продавал картины и медали в Милане. Занимался и продажей русских икон. Затем в казацком костюме стоял у входа в ночном заведении в Париже.
О чем она могла его спрашивать?
Почему они все время живут среди чужих? Почему не живут как другие, почему они так несчастны? Почему ему всегда не везло? Ни чертежником в Праге, ни продавцом медалей в Милане, ни казаком в Париже? Вначале у них кое-что было, то, что захватили с собой в
Керчи. Украшения, золото, которые понёмногу распродавали. Иногда им даже было весело, словно он и Бар- лов все еще служат в Преображенском полку; случалось, выигрывали в карты. И Барлов и Репнин любили повторять, что даже Пушкин проигрывал и бывал в выигрыше. Подобная жизнь начала ее страшить лишь в Португалии, когда она разболелась.
Она никогда не расспрашивала его и о женщинах — о польках, о русских, которых время от времени видела рядом с ним в Красном Кресте, в Париже. Она ни разу не вскрыла адресованные ему письма. Они утратили многие привычки хорошего тона, воспитанные в них с детства родителями, но сохранили достоинство в браке, в поведении друг с другом.
Почему же он не рассказал ей об этом? Об увольнении.
Почему в последнее время скрывает от нее все тяжелое, горькое?
С того дня, когда он сказал, что относится к ней, как к любимому ребенку, она почувствовала тревогу. Даже решилась на переезд к тетке, в Америку.
Она — не ребенок, но быть ему женой, предаваться страсти, с наслаждением даже большим чем прежде, теперь теряло всякий смысл. Она — не дитя, и тем не менее ни о чем не хотела его спрашивать. Подождет. В новом году он заметно переменился. Она вспоминает: как раз в день своего увольнения — теперь она это знает — он рассказывал ей о том, что вдруг среди зимы пошел теплый дождь и настала странная непогода, будто наступил потоп в Лондоне. Гром. Сверкали молнии. Затем хлынул ливень и все потемнело. Это так странно, в декабре. А что потерял заработок, что уволен — об этом он тогда умолчал.
Вода, сказал, проникла и в подвал.
Они, говорит, все поднялись наверх, в канцелярию. Итальянец играл на мандолине. Пока дождь не кончился. Пока в Лондоне не зажглись фонари.
Ничего не сказал ей об увольнении. Сейчас, вечером, ожидая его возвращения, она вспомнила, что в тот вечер ей показалось, будто домой пришел какой-то совсем другой человек. Ей показалось, что он весь мокрый от пота и пряди волос прилипли ко лбу. Она заметила на его лице какую-то глубокую морщину, идущую от левого уха, а правая щека ввалилась. Он как-то печально и слишком часто улыбался во время
разговора. Вспомнила и то, что впервые в тот вечер ей показались незнакомыми и чужими его огромные, черные глаза. Они так страшно, глубоко запали. А глаза казались необычными оттого, что расширенные, темные зрачки их были все время странно устремлены вверх, под самые ресницы, так что белки выглядели огромными.
Это были глаза утопленника, беспомощно взирающие со дна омута.
Разве можно себе представить, что это тот самый человек, который не, еще совсем юную, носил на руках в море на острове Принсипи? И в первые дни после их свадьбы, в Афинах.
Разве это возможно, чтобы теперь, после стольких лет вместо него пришел к ней какой-то совсем другой, незнакомый человек?
И все потому, что он потерял ежедневный фунт стерлингов. Сумму, которую, по рассказам Барлова, тот каждый день давал за границей своему Ваньке, когда с любовницей путешествовал детом по Европе. Надя знала его любовницу балерину, хотя никогда в этом ему не призналась. Барлов рассказывал им с теткой о своей молодости и жизни с этой женщиной.
Расставшись с черной бородой, напоминавшей бороды французских королей и итальянских бандитов, Репнин сделался совсем юным, он уже был не тот — высокий, резкий, упрямый, какого она привыкла видеть все эти долгие годы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241