В вытянутых по бокам главного здания крыльях на первом этаже находились комнаты. За домом зеленел густой лес. А перед домом — газон, украшенный подстриженными в форме шара кустами, превращенными в огромные мячи, лежащие на траве. У входа в конюшни посреди бассейна, похожего на пруд, возвышался фонтан, из него струилась вода, и казалось, она будет журчать вечно. Вокруг бассейна располагался такой же подстриженный газон и круглые кусты, как перед конюшней, похожей на маленький дворец. Репнин часто, все снова и снова пересчитывал окна в левом и правом крыле здания и на мансардах под крышей. Их было шестнадцать. Если б хоть одно из окошек принадлежало ему, он согласился бы жить здесь до конца своей жизни, никому не известный, одинокий, на покое.
Ему нужно было одно-единственное окошечко на всем свете.
И крыша над головой.
Одно-единственное окошко, в мансарде, на несколько лет. А тем временем Мария Петровна или само это время, которое все лечит, эти быстро бегущие годы, может быть, заставили бы жену, несмотря на любовь к4 нему, снова выйти замуж, в Америке. Она моложе его на десять лет. И тут не было бы ничего предосудительного. Он бы воспринял ее замужество как нечто вполне естественное. Только бы спасти жену от нищенской сумы, в старости, посреди Лондона.
Однако в письмах к Наде он умалчивал о подобных безумных мыслях. И без конца пересчитывал окна. Их было шестнадцать.
Вечером, возвращаясь в свою тихую обитель возле автобусной остановки, он подолгу сидел в каштановой аллее, которая подымалась вверх по холму и проходила мимо кладбища по ту сторону дороги.
Он гадал, каким образом отберут у него и это жилье. Дни летят быстро. Июльское жалованье он в Доркинге не взял. Этого никто не заметил. Никто не спросил его, почему он так поступает.
Теперь Репнин по целым дням сидел или лежал в траве у подножия холма или бродил вдоль шоссе, на котором рядом с гостиницей находилось его жилище, и вел немой диалог с альбомом, который оставил ему граф Андрей и который он все чаще рассматривал, словно завороженный. Это был очень важный для него диалог, если не считать тех, о Наполеоне, что он мысленно вел с поляком Ордынским. И хоть это выглядит совсем невероятным, он беседовал с книгой, посвященной Ленинграду, и беседовал до глубокой ночи, уже лежа в постели, тихо бормоча вслух или шепча что-то про себя, неслышно.
На церкви, напротив, стали часы и не отбивали время.
Сам по себе диалог с книгой не представлял ничего странного. Он велся между фотографиями в посвященной Петербургу, точнее Ленинграду, книге и русским, царским эмигрантом, а странным казалось то, что в словах этого человека не было никакой ненависти и что слышалась в них лишь необъяснимая любовь и тоска. И прощение победившего врага. Сам по себе альбом о его родном городе, о городе, где он провел молодость, был не хуже и не лучше подобных книг о Париже, Лондоне или Риме. На первых страницах были помещены созданные в 1700 году карты и планы будущего Петербурга.
Разглядывая карты, Репнин еще раз убедился в том, что место для так называемого окна в Европу, для форпоста монархии выбрано было удачно, и вспоминал, как об этом говорил прежде его покойный отец. На следующей странице одетый во французское платье Петр I указывал перстом на карте один из шестисот островов при впадении Невы в море, где должна родиться новая столица России. Родиться среди топи и болот. Непобедимая.
Уже засыпая далеко на чужбине, Репнин вдруг почувствовал воодушевление и гордость при виде своего родного города.
«Да здравствует Петербург! — не покорим, вечный, прекрасный, возникший из тьмы и топи» — слышались ему голоса Барлова и заодно Пушкина.
Ни Париж, ни Рим, ни Лондон не были так магически, словно по какому-то волшебству, созданы волей одного человека, по замыслу одного человека, по приказу одного человека, указавшего пальцем на карте
Европы место будущего города. Этот город — осуществление мечты одного человека.
Прекрасно, прекрасно. «Хорошо вам говорить, князь»,— слышал Репнин в полудреме голос покойного Барлова. Преследовавший Репнина многие годы шепот покойного друга звучал в ушах. Однако надо было пере листнуть страницу.
На следующей странице были изображены строители города — мужики в белых рубахах, воздвигающие его словно египетскую пирамиду. Некоторые в изнеможении падали. И было видно, как их ударами заставляли работать стражники. За время постройки города, говорят, в этих топях и болотах умерли сотни тысяч людей.
Репнин и сам поражался цинизму своего внутреннего голоса: так, мол, и должно было быть. Долог путь от идеи, завладевшей одним человеком, до огромного города. Впрочем, эти строители через какой-нибудь год-два все равно превратились бы в трупы — от болезней, пьянства, от старости или ран, полученных в сражениях за Россию. А постройка города и сама превратилась в выдающуюся победу, одержанную во славу России.
«Хорошо вам говорить, князь! — снова слышал он смех Барлова,— но все эти люди хотели жить, у них, как и у тех, что гибли за Наполеона, были жены и дети».
После самоубийства его товарища, с которым он в течение многих лет спорил о Боге, о добре и зле, о России и Европе, Ленинграде и Москве, а больше всего о Брусилове и Деникине, о царе и революции, да еще о женщинах и о мужской любви, разговоры с покойным превратились для этого русского эмигранта в Лондоне в некую форму тихого помешательства.
Вот уже пять лет они с Барловым что-то нашептывали друг другу, их голоса то и дело звучали у него в ушах, в голове и каждый день пробуждали воспоминания, и что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241