Отчасти
эта тайна заключалась и в Ахуре, но друзья воздерживались от расспросов,
смутно осознавая, какая буря пронеслась недавно у нее в голове.
В конце концов Мышелов высказал вслух мысли, не дававшие покоя им
обоим.
- Да, я очень боюсь, что Анра Девадорис, пытавшийся сделать нас
своими учениками, сам был только учеником, но таким способным, что это
делает честь его учителю. Чернобородого уже нет, однако остался
безбородый. Как там говорил Нингобль? Не просто существо, но тайна? Не
отдельная личность, а мираж?
- Клянусь всеми блохами, что кусают великого Антиоха, и всеми вшами,
что ползают по его супруге! - прозвучал позади пронзительный и нахальный
голос. - Как я понимаю, вы, господа обреченные, уже знаете, что содержится
в письме, которое я вам доставил.
Приятели крутанулись в седлах. Рядом с верблюдом стоял - до этого,
возможно, прятавшийся в кустах - нагло ухмыляющийся темнокожий уличный
мальчишка, типичный уроженец Александрии; казалось, он только что вышел из
Ракотиса [бедный квартал древней Александрии], а за ним вот-вот появится
тощая дворняжка, обнюхивающая его следы. (Мышелов и впрямь ждал, что пес
сейчас появится на самом деле.)
- Кто тебя послал, парень? - осведомился Фафхрд. - Как ты сюда попал?
- А сам ты как думаешь? - отозвался мальчишка. - Лови! - Он бросил
Мышелову вощеную дощечку. - Послушайте-ка моего совета и смывайтесь
отсюда, пока не поздно. А что касается вашего похода, то Нингобль,
по-моему, уже вытащил колышки шатра и взял ноги в руки. Всегда готов
помочь в беде, этот мой милый хозяин.
Мышелов разорвал шнурок, развернул табличку и прочитал:
"Привет вам, мои отважные бродяги. Вы сделали много, но главное еще
впереди. Внемлите зову. Следуйте на зеленый свет. Но потом будьте крайне
осторожны. К сожалению, больше ничем помочь вам не могу. Отошлите с
мальчиком покров, чашу и сундучок в качестве первой выплаты".
- Ах ты мерзкое семя Локи! Отродье Регина! [в скандинавской микологии
сказочный колдун-кузнец, брат дракона] - взорвался Фафхрд. Мышелов,
оглянувшись, некоторое время наблюдал, как верблюд бодро трусит к
Затерянному Городу, а на спине у него трясется мальчишка. Ветер донес
отголосок его пронзительного и нахального смеха.
- Вот, - заметил Мышелов, - мы и лишились щедрот сирого и убого
Нингобля. Теперь, по крайней мере, нам не нужно ломать голову, что делать
с верблюдом.
- Плевать! - отозвался Фафхрд. - Очень нам нужны его цацки и эта
скотина. Пусть катится куда угодно со своими сплетнями!
- А гора не слишком-то высокая, - часом позже заметил Мышелов, - хотя
и не маленькая. Интересно, кто проложил эту тропинку и ухаживает за ней?
С этими словами он повесил на плечо моток длинной тонкой веревки с
крюком на конце, из тех, что используют для горных восхождений.
Смеркалось; сумерки буквально наступали путникам на пятки. Узкая
тропинка, словно бы появившаяся ниоткуда и поначалу чуть заметная, вилась
вокруг громадных валунов, бежала по гребням становившихся все более
отвесными склонов, усеянных камнями. Разговор, за которым друзья пытались
скрыть озабоченность, завершился способом, который использовали Нингобль и
его подручные, - те общались либо непосредственно, мысленно, либо с
помощью крохотных свистков, издававших тончайший, недоступный
человеческому уху звук, улавливаемый другим свистком или же летучей мышью.
На мгновение весь мир словно замер, и с туманной вершины засиял
зеленый свет, но это было, вероятно, игрой последних лучей заходящего
солнца. В воздухе послышался странный звук, едва уловимый шепот, как будто
оркестр невидимых насекомых настраивал свои инструменты. Ощущения эти были
столь же неуловимы, как и сила, заставлявшая путников двигаться вперед, -
зыбкая сила, которую они могли оборвать, как паутинку, но им и в голову не
приходило сделать это.
Как будто повинуясь какому-то невысказанному слову, Фафхрд и Мышелов
посмотрели на Ахуру. Под их взглядами девушка на миг преобразилась -
раскрылась диковинным ночным цветком и стала еще больше похожа на ребенка.
Казалось, будто некий гипнотизер, удалив с поверхности ее разума лепестки,
оставил лишь прозрачное озерцо, но из его неведомых глубин поднимались
темные пузырьки.
Приятели почувствовали, что их чувство к Ахуре вновь ожило, но стало
гораздо сдержаннее. Словно горы во мгле, сердца их умолкли, когда девушка
сказала:
- Анра Девадорис был моим братом. Мы с ним близнецы.

АХУРА ДЕВАДОРИС
- Отца я не знала, он погиб еще до нашего рождения. Мать, женщина в
общем-то неразговорчивая, сказала мне однажды: "Ахура, твоим отцом был
грек, очень добрый и ученый человек, любивший смеяться". Она была скорее
суровой, чем красивой, и солнце просвечивало сквозь кольца ее крашеных
черных волос, когда она произносила эти слова.
Мне показалось тогда, что мать проговорила слово "твой" с легким
нажимом. Понимаете, мне было интересно знать, кто такой Анра, и я спросила
о нем у старой Береники, нашей ключницы. И та рассказала, что видела, как
мать в одну ночь родила нас обоих.
В другой раз Вероника рассказала, как погиб мой отец. Почти за девять
месяцев до нашего рождения его нашли однажды утром прямо у нашей двери,
забитого насмерть. Решили, что это дело рук портовых рабочих-египтян,
занимавшихся по ночам разбоем и грабежами. Впрочем, в ту пору Тиром
правили Птоломеи и разбойников никто не судил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71