Некий юнец, выглянувший из окна мансарды, успел рассказать,
прежде чем скончался от буйного помешательства, что видел, как по улице
шло множество фигур в черных тогах, с темно-коричневыми руками, ногами и
лицами и тощих, как скелеты.
Наутро обнаружилось, что все пять храмов Иссека пусты и осквернены,
все часовни разрушены, а многочисленное священство, включая верховного
жреца и честолюбивого великого визиря, совершенно непонятным образом
пропало все до единого человека.
Вернувшись ровно на три года назад, мы смогли бы увидеть, как Серый
Мышелов и Фафхрд перебираются на заре из утлой лодчонки на борт черного
одномачтовика, пришвартованного у Большого Мола, который выдается далеко
во Внутреннее море близ устья реки Хлал. Прежде чем взойти на судно,
Фафхрд передал бочонок Иссека бесстрастному и желтолицему Урфу, после чего
с нескрываемым удовольствием затопил лодчонку.
После пробежки вслед за Мышеловом через весь город и
непродолжительной, но крайне интенсивной гребли (сидя на веслах, почти
полностью обнаженный Северянин очень напоминал галерного раба), голова у
Фафхрда окончательно прояснилась от винных паров и теперь зверски трещала.
Мышелов тоже чувствовал себя не лучшим образом - после месяцев
ничегонеделания и обжорства он был в неважной форме.
Тем не менее оба героя помогли Урфу поднять якорь и поставить парус.
Вскоре дувший им в правый борт ветер уже нес их в открытое море. Пока Урф
суетился вокруг Фафхрда, заворачивая его в толстый плащ, Мышелов подошел в
полутьме к бочонку Иссека, полный решимости завладеть его содержимым,
прежде чем Фафхрда как человека религиозного и к тому же благородного
Северянина начнут одолевать всякие дурацкие сомнения, в результате которых
он может даже выбросить бочонок за борт.
Поскольку было еще довольно темно, Мышелов пошарил рукой по верхнему
донышку в поисках прорези для монет и, не обнаружив таковой, перевернул
тяжелый приятной тяжестью сосуд, набитый так плотно, что ни одна монетка в
нем даже не звякнула. С другой стороны тоже не оказалось никакой прорези,
однако было что-то вроде выжженной ланкмарскими иероглифами надписи. Но
поскольку света для чтения явно не хватало, а Фафхрд уже приближался к
бочонку, Мышелов схватил подвернувшийся ему под руку тяжелый топор и
вонзил его в дерево.
В воздух взметнулся фонтан жидкости с резким, но очень знакомым
запахом. Бочонок был наполнен бренди - до самых краев, так что даже не
булькал.
Чуть позже друзья прочли выжженную надпись. Она была весьма
лаконичной: "Дорогой Пульг! Утопи свое горе. Башарат".
Теперь все стало понятно: накануне днем вымогателю номер два
представилась прекрасная возможность осуществить подмену - улица Богов
пустынна, Бвадрес спит чуть ли не наркотическим сном после необычно
плотного рыбного обеда, Фафхрд ушел с поста, чтобы попьянствовать с
Мышеловом.
- Ничего удивительного, что вчера вечером Башарата не было, -
задумчиво проговорил Мышелов.
Фафхрд стал предлагать выбросить бочонок за борт, и не из-за
разочарования, терзавшего его из-за потери добычи, а исключительно из
отвращения к его содержимому, однако Мышелов велел Урфу закупорить бочонок
и убрать куда-нибудь: он знал, что отвращение такого рода скоро пройдет.
Фафхрд, однако, вырвал у него обещание, что огненная жидкость будет
использована только в случае непосредственной опасности для поджога
неприятельских кораблей.
Из-за волн на востоке выглянул солнечный диск. В его красноватом
свете Фафхрд и Мышелов впервые за последние месяцы смогли как следует
рассмотреть друг друга. Вокруг них простиралось бескрайнее море, Урф стоял
на руле и шкотах, и наконец-то спешить было некуда. В глазах героев
светилась некоторая робость: каждый внезапно подумал, что заставил своего
друга сойти с жизненного пути, выбранного в Ланкмаре, - с пути, быть
может, самого для него подходящего.
- Я думаю, брови у тебя отрастут, - сделал в конце концов довольно
бессмысленное предположение Мышелов.
- Отрастут, - согласился Фафхрд. - К тому времени, как ты
расстанешься со своим брюхом, волос у меня будет о-го-го.
- Благодарю тебя, яйцеголовый, - отозвался Мышелов и неожиданно
хихикнул. - Ланкмар мне не жалко, - соврал он, правда не на все сто
процентов. - Теперь мне ясно, что если б я остался, то пошел бы по пути
Пульга и прочих великих людей - все они жиреют, помыкают другими, окружают
себя помощниками и танцовщицами с лживыми сердцами и в конце концов
запутываются в тенетах религии. Во всяком случае, теперь я избавлен от
этой последней болезни, которая хуже водянки. - Он пристально посмотрел на
Фафхрда. - Но как с тобой, приятель? Будешь ты скучать по Бвадресу, своему
каменному ложу и ежевечернему распеванию сказок?
Фафхрд нахмурясь смотрел, как одномачтовик разрезает воду, соленые
брызги то и дело падали гиганту на лицо.
- Не буду, - сказал он наконец. - Всегда можно придумать новую
сказку. Я хорошо служил богу, одел его в новые одежды и сделал кое-что
еще. Кто захочет возвращаться в прислужники, когда побывал неизмеримо
выше? Понимаешь, дружок, я действительно был Иссеком.
- В самом деле? - поднял брови Мышелов.
Фафхрд, сохраняя убийственную серьезность, дважды кивнул.

3. ЛЮБОВЬ ИХ, СТИХИЯ МОРСКАЯ
Следующие несколько дней Мышелов и Фафхрд провели скверно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71