Он мне любопытен. Мне все они любопытны. - Он
махнул рукой в сторону стоявшего у края стола резного походного сундука,
на полках которого поблескивало множество религиозных сувениров. Потом
нахмурился, но совсем не так, как в первый раз. - В мире есть много вещей,
которых мы не можем постигнуть, - сентенциозно заявил он. - Ты знаешь это,
сынок? - Великий человек покачал головой, и тоже не так, как раньше. Он
быстро впадал в метафизическое настроение. - Иногда я просто удивляюсь. Мы
с тобой, сынок, знаем, что это все, - он снова махнул рукой в сторону
сундука, - игрушки. Но чувства, которые питает к ним человек... они ведь
подлинные, а? И бывают порой очень странные. Какие-то из них понять
нетрудно - мальчишка дрожит при виде призрака, остолопы таращат зенки на
богослужение в надежде увидеть немножко крови или голого тела - это все
ясно, странно другое. Священники мелют чушь, народ стонет и молится - и
тут вдруг появляется на свет что-то. Я, увы, не знаю, что это такое, но
все равно странно. - Он покачал головой. - Тут удивится кто угодно.
Словом, пей вино, сынок, - а ты, девка, не забывай ему подливать - и
расскажи мне об Иссеке. Мне все они любопытны, но сейчас я хочу послушать
про него.
Пульг ни словом не обмолвился о том, что в течение двух последних
месяцев он пять ночей в неделю наблюдал за служением Иссеку из-за
занавешенных окон темных комнат в разных домах по улице Богов. И этого не
знал о Пульге даже Мышелов.

И вот, когда молочно-розовая заря поднялась из черных и вонючих
болот, Мышелов отправился к Фафхрду. Бвадрес все еще храпел в канаве,
обнимая бочонок с казной Иссеки, но варвар уже проснулся: сидя на обочине,
он скреб заросший подбородок. В почтительном отдалении стояло несколько
ребятишек - и все.
- Это тот, которого не могут заколоть и порезать? - услышал Мышелов
шепот одного из мальчишек.
- Ага, - ответил другой.
- Вот бы зайти ему за спину и кольнуть булавкой!
- Было б здорово!
- Наверно, у него железная кожа, - предположила крошечная
большеглазая девчушка.
Чуть было не прыснув со смеху, Мышелов погладил ее по головке и,
подойдя к Фафхрду и скривившись на застрявшие между булыжниками отбросы, с
брезгливым видом присел на корточки. Он сделал это без труда, хотя колени
уже подпирали порядочное брюшко.
Затем, сразу взяв быка за рога, он заговорил, но так, чтобы не
услышали дети:
- Одни говорят, что сила Иссека в любви, другие - в честности, третьи
- в отваге, четвертые - в мерзком ханжестве. По-моему, я один знаю
правильный ответ. Если я прав, ты выпьешь со мной вина. Если нет, я
разденусь до набедренной повязки, объявлю Иссека своим богом и повелителем
и стану прислужником служки. Идет?
Фафхрд внимательно посмотрел на него и ответил:
- Идет.
Вытянув руку, Мышелов дважды постучал костяшками пальцев по телу
Фафхрда сквозь грязную верблюжью шерсть - раз по груди и раз между ногами.
Оба раза при этом послышался чуть металлический стук.
- Мингольский панцирь и паховая раковина из Горча, - объявил Мышелов.
- И то и другое обшито толстой тканью, чтоб не звенело. В этом и
заключается сила и неуязвимость Иссека. Полгода назад они на тебя не
налезли бы.
Фафхрд смущенно молчал. Потом широко улыбнулся и сказал:
- Твоя взяла. Когда мне платить?
- Сегодня днем, - шепнул Мышелов, - когда Бвадрес поест и ляжет
вздремнуть.
Чуть хмыкнув, он встал и пошел прочь, осторожно ступая с булыжника на
булыжник.
Вскоре улица Богов зашевелилась, и Фафхрда понемногу стали окружать
зеваки, однако день в Ланкмаре выдался очень жаркий. К середине дня улица
опустела, даже детишки забрались в тень. Бвадрес дважды прочел с Фафхрдом
литанию, потом попросил поесть, прикоснувшись ладонью к губам, - в обычаях
этого страстотерпца было принимать пищу именно в эту неудобную пору дня, а
не прохладным вечером.
Фафхрд ушел и вскоре вернулся с большой миской тушеной рыбы. При виде
такого количества пищи, Бвадрес вытаращил глаза, однако умял всю миску,
рыгнул, попенял немного Фафхрду и улегся в обнимку с бочонком. Через
несколько секунд на улице уже раздавался его храп.
Из арки позади них послышался тихий свист. Фафхрд встал и не спеша
прошел под галерею. Схватив Северянина за руку, Мышелов потащил его в одну
из нескольких занавешенных дверей.
- Пот с тебя льет рекой, друг мой, - мягко заметил он. - Скажи, ты
носишь на себе это железо из осторожности или же это нечто вроде
металлической власяницы?
Ничего не ответив, Фафхрд уставился на отодвинутую Мышеловом
занавеску.
- Мне тут не нравится, - заявил он. - Это ведь дом свиданий. Меня
могут увидеть, и что тогда подумают люди с грязными мыслями?
- А, семь бед - один ответ, - легкомысленно отозвался Мышелов. - К
тому же пока тебя никто не видел. Входи скорее.
Фафхрд подчинился. Тяжелые шторы запахнулись за ними; теперь в
комнату проникал свет лишь из окошка в потолке. Фафхрд вперился в
полутьму, и Мышелов успокоил его:
- Я снял комнату на весь вечер. Она совсем близко от места, где ты
обычно сидишь, мы здесь одни, никто ничего не узнает. Чего тебе еще?
- Пожалуй, ты прав, - неохотно согласился Фафхрд. - Но зря ты платил
такие деньги. Понимаешь, малыш, я могу выпить с тобой только по одной. Ты
в некотором смысле обманул меня, но я заплачу. Но только один кубок вина,
малыш. Мы друзья, но наши пути разошлись. Так что только один кубок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71