Фафхрд ухмыльнулся. Вдалеке раздались звуки песни, и он, словно
обращаясь к принесшему их порыву черного ветра, полюбопытствовал:
- Интересно, почему мы не сидим сейчас в тепле, на мягких подушках,
почему мы не пьяны и нас не обнимают нежные ручки?
Вместо ответа Серый Мышелов достал из-за пояса кошель из крысиной
кожи и хлопнул им о ладонь. Кошель сплющился даже без намека на звон.
Затем для пущей убедительности он продемонстрировал приятелю все свои
пальцы, на которых не было ни одного кольца.
Фафхрд снова ухмыльнулся и проговорил прямо в окружающую тьму,
наполненную мелкой моросью, предвестницей тумана:
- Нет, все-таки это странно. Мы побывали в стольких переделках,
держали в руках столько самоцветов, янтаря и золота, даже кредитные
грамоты Цеха Зерноторговцев - и где все это? Грамоты улетели на своих
пергаментных крыльях, драгоценности уплыли, словно игривые разноцветные
рыбки. Почему же мы не разбогатели?
- Потому, - фыркнул Мышелов, - что ты транжиришь нашу добычу на
дешевых девок, а еще чаще спускаешь их на какую-нибудь благородную
фанаберию - что-нибудь вроде похода фальшивых ангелов на штурм стен
преисподней. А я остаюсь в бедняках, потому что вечно нянчусь с тобой.
Фафхрд расхохотался и ответил:
- Ты почему-то не упомянул о собственных, причем довольно опасных
фанабериях, - помнишь, к примеру, как ты срезал кошелек у сюзерена и
обчистил его карманы в ту самую ночь, когда отыскал и вернул ему его же
похищенную корону? Нет, Мышелов, мне кажется, мы бедны потому... -
Внезапно он поднял локоть и втянул раздувшимися ноздрями холодный влажный
воздух. - Туман сегодня чем-то припахивает.
Мышелов сухо ответил:
- Да я и так чувствую запахи гнилой рыбы, горелого жира, лошадиного
навоза, снятой с ран ваты, тухлой ланкмарской колбасы, дешевого ладана,
прогорклого масла, заплесневелого зерна, бараков для рабов, лоханей
бальзамировщиков, загруженных трупами до краев, и вонь соборов, где
толпятся заскорузлые возчики и шлюхи, справляя свои разнузданные оргии, -
а ты еще говоришь, будто туман чем-то припахивает.
- Я имею в виду нечто другое, - ответил Фафхрд, вглядываясь
поочередно во все пять улочек, - хотя, быть может, последнее.
Гигант в сомнении умолк и пожал плечами.

Жгуты тумана вползли в высокие окошки таверны "Крысиное гнездо",
причудливо смешиваясь с дымом чадящих факелов, но их никто не заметил,
кроме старой проститутки, которая лишь плотнее завернулась в свой
латаный-перелатанный меховой плащ.
Все посетители таверны, затая дыхание, наблюдали за тем, как за
древним дубовым столом мерялись силой рук знаменитый бандит Гнарлаг и
почти такой же могучий темнокожий наемник. Крепко упершись правым локтем в
стол и сжав костедробильной хваткой кисть соперника, каждый старался
прижать его руку к изрезанной и истыканной кинжалом столешнице, сплошь
покрытой разводами от донышек кружек. Гнарлаг, по лицу которого бродила
презрительная ухмылка, пока выигрывал на длину большого пальца.
Один из туманных жгутов - как будто сам был любителем подобного рода
состязаний и решил полюбопытствовать на результат - прополз над плечом
Гнарлага. Старой проститутке показалось, что он весь пронизан кровавыми
жилами, - это в нем отражался свет факелов, разумеется, - и она принялась
потихоньку молиться, чтобы он влил в мышцы Гнарлага свежую кровь.
Конец жгута коснулся напружинившейся руки. Усмешка Гнарлага
превратилась в злобную гримасу, мышцы его предплечья, казалось, вдруг
стали вдвое толще, и он стал пригибать руку противника к столу. Послышался
глухой хруст и сдавленный крик боли. Кисть наемника была сломана.
Гнарлаг встал из-за стола. Шваркнув о стену предложенный ему кубок
вина и отпихнув какую-то девицу, которая возжелала его обнять, он взял со
скамьи широкую перевязь с двумя мечами и по каменным ступеням вышел вон из
"Крысиного гнезда". По какой-то прихоти воздушных потоков туманный жгут
остался лежать у него на плечах, словно рука друга.
Когда Гнарлаг ушел, кто-то проговорил:
- Гнарлаг всегда побеждает жестоко.
Темнокожий наемник, сдерживая стоны, смотрел на свою болтающуюся
кисть.
- Так поведай же мне, исполин философской мысли, почему мы не
герцоги? - попросил Мышелов; указательный палец лежавшего на его колене
кулака разогнулся и уставился над жаровней в Фафхрда. - Или, например, не
императоры, или даже не полубоги?
- Мы не герцоги потому, что никому не принадлежим, - самодовольно
ответил Фафхрд, приваливаясь плечом к каменному корыту. - Даже герцогам
приходится умасливать королей, а полубогам - богов. Мы же не улещиваем
никого. Мы движемся своим путем, сами выбираем себе приключения, да и
причуды тоже. Свобода и дорога в стужу лучше, чем теплый очаг и рабство.
- Это речь пса, который потерял последнего хозяина и еще не нашел
новый сапог для облизывания, - отозвался Мышелов с дружеским и поэтому
несколько бесцеремонным сарказмом. - Опомнись, о мой благородный лжец, мы
же перебывали на службе у дюжины лордов, королей и жирных купцов. Ты
служил у Моварла, что живет за Внутренним морем. Я служил у этого
разбойника Харселя. Мы оба служили у Глипкерио, чью дочь сегодня вечером
выдают замуж в Илтхмар.
- Это все исключения, - с важностью промолвил Фафхрд. - И даже
находясь на службе, мы сами устанавливаем правила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71