Г. И. Рогатнев и сейчас настаивает на своей версии.
Анализ этих и других фактов, на мой взгляд, свидетельствует в пользу втор
ой версии. И особенно тот факт, что, как пишет Зоя Ивановна: «Я хотела попра
вить розу, надвинувшуюся на его щеку, сдвинула ее и за правым ухом увидела
зияющую черную рану…» А мне она бесчисленное количество раз говорила, чт
о она отчетливо увидела пулевое отверстие. Я не могу поверить в то, что муж
ественная, волевая сорокалетняя женщина-военнослужащая могла перепут
ать пулевое ранение с обычной, хотя и смертельной, травмой. И совсем непон
ятно, как сотрудница той же службы, полковник, жена, энергичная и властная
женщина Ц Зоя Ивановна Рыбкина Ц не смогла (или не дали возможности) по г
орячим следам разобраться в истинной причине смерти своего горячо люби
мого мужа.
Относительно недавно, при встрече с бывшим начальником Четвертого упра
вления, занимавшегося диверсионными операциями, П. А. Судоплатовым, в под
чинении которого служил Б. А. Рыбкин, я задал все тот же вопрос Ц как погиб
Б. А. Рыбкин? Павел Анатольевич ответил Ц конечно, автокатастрофа. Все ост
альное Ц это навязчивая идея Зои Ивановны…Но глаза! Глаза говорили, что
он знает что-то другое.
Если принять за истину версию об убийстве Рыбкина, то неизбежно встает в
опрос Ц кому и зачем была нужна его смерть?!
Возможно, она явилась результатом какой-то внутренней, служебной борьбы
, внутренних неурядиц и неразберих. Ведь именно в 1947 году образовался так н
азываемый Комитет информации, в состав которого вошла и разведка, что по
рвало внутренние кровные нити между другими подразделениями МГБ и что в
последствии было признано ошибкой в реорганизации. Возможно и то, что см
ерть Рыбкина была одним из эпизодов тогдашней антисемитской волны (Рыбк
ин был евреем). Органы государственной безопасности, как известно, были к
ак раз одним из тех учреждений, в которых наиболее ярко просматривается
линия то взлета, то падения роли евреев в государственной политике нашей
страны. В период создания ВЧК, еще во времена Дзержинского, они были на вс
ех ведущих ключевых постах, как, впрочем, и рядовыми сотрудниками. Затем н
аступала волна репрессий, жертвами которой становились представители
этой национальности, хотя бы потому, что их там было большинство. Были и та
кие времена в органах государственной безопасности, когда, например, на
партийной конференции центрального аппарата по документам мандатной к
омиссии значился только один еврей, конечно тот, который не менял фамили
ю и имя. Как раз в середине сороковых годов на устах советского руководст
ва был «еврейский вопрос» Ц решалась проблема создания автономной евр
ейской республики в Крыму или в Палестине.
Смерть Рыбкина могла быть и результатом его участия в организации и пров
едении знаменитой Ялтинской конференции (4 Ц 11 февраля) 1945 года, где Рыбкин
поддерживал контакты с представителями спецслужб США и Великобритании
.
А может быть, его гибель каким-то образом была связана с той работой, кото
рую он проводил в последнее перед смертью время по восстановлению связи
с нелегальной резидентурой в Турции. Нельзя забывать, что именно в Турци
и в годы второй мировой войны германским послом работал фон Папен, преем
ник Гитлера на посту фюрера, которого сталинское руководство стремилос
ь убрать, боясь того, что если фон Папен заменит Гитлера, то Германия еще д
о окончания войны пойдет на союз с Англией и США. Могли сыграть свою роль к
акие-либо отголоски недавних военных лет.
Теперь об этом можно лишь гадать. Однозначного ответа на этот вопрос нет.

Москва. Каждый год 8 января на Новодевичьем кладбище можно увидеть мужчи
ну. А у самого обелиска на снегу, как всегда, лежат алые, как кровь, гвоздики
. На черном мраморе золотом выбиты слова:

полковник
РЫБКИН БОРИС АРКАДЬЕВИЧ
родился 19 июня 1899 года Ц погиб 27 ноября 1947 года

Ниже есть еще одна надпись:

ВОСКРЕСЕНСКАЯ-РЫБКИНА ЗОЯ И
ВАНОВНА
ПОЛКОВНИК, ПИСАТЕЛЬНИЦА
28.IV. 1907 Ц 8.01.1992

Мужчина с непокрытой головой, стоящий у этого памятника Ц сын Алеша, Але
ксей Борисович Рыбкин.

Наши отношения с Зоей Ивановной постепенно становились все теплее и дов
ерительнее. Зимой 1979 года Зоя Ивановна с младшим сыном приехала ко мне в го
сти в Берлин, где я в то время работал. Мы перешли с ней на «ты», и во время од
ной из прогулок по городу, печально заметив, что весной погиб ее старший с
ын, а год назад умерла моя родная мать, она предложила мне называть ее мамо
й.
Особенность моих отношений с Зоей Ивановной состояла в том, что изо всех
ее родных и близких я был единственным, кто принадлежал к той же, как она г
оворила, «конторе», а из всех коллег по работе во внешней разведке Ц был е
динственным, кто входил в круг семьи.
Поэтому все, что написано в этой книге, она пересказывала мне по нескольк
у раз во время наших частых и длительных встреч. Многие родственники и ко
ллеги, и я в том числе, неоднократно советовали написать воспоминания о р
азведке, но ее останавливал барьер секретности. Она не знала, что можно, а
что нельзя говорить о своей прошлой работе. Толчком к тому, что она все же
взялась за эту книгу, будучи прикованной болезнью к постели, послужили м
ногочисленные публикации о ней в прессе в период 1990 Ц 1991 годов, в которых пр
авда перемешивалась с небылицей. Именно поэтому первое издание ее книги
называлось «Теперь я могу сказать правду».
Многие эпизоды, которые, видимо, больше всего волновали ее и затем нашли с
вое место на страницах этой книги, она пересказывала вновь и вновь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129