Лузетти - тип та-
кой же скользкий, как шведская фрикаделька, которую я только что еле-еле
проглотил. Я не шучу, окна - это мелочь. Мое мнение, хотя еще и ничем не
подкрепленное, вот какое: здание должно быть снесено, а вся эта публика
- отправлена за решетку. Правда, есть и кое-какие хорошие новости. Если
мой отчет придется ему по вкусу, Залиян подарит мне ценный приз на вы-
бор: индейку, "порше" или пять миллионов долларов. Это еще не все! Я тут
влюбился в одну адвокатшу! Она обещала мне в этот уик-энд показать такие
достопримечательности, о которых я и не подозреваю.

- Я тебе говорил, что Нью-Йорк - захватывающий город, - усмехнулся
Фабер, - но ты меня не слушал. Полагаю, ты должен пройтись по своим вы-
водам еще разок, только без преувеличений.

- Преувеличений? Да я даже смягчил. Если дела таковы, а завтра я буду
знать точно, то я собираюсь обратиться в полицию и потребовать, чтобы
они опечатали здание.

В трубке воцарилось молчание, наконец Фабер сказал:

- Ты ведь не сделаешь этого, Митч, ведь нет? Не станешь же ты
действовать через голову клиента?

- Прежде всего безопасность, а уж потом - клиент. Почитай моральный
кодекс.

- В критической ситуации - да, но вряд ли здесь такой случай. Не
слишком ли остро ты реагируешь? Может, чуть-чуть перебарщиваешь, а? Кто
после подобной истории захочет иметь с нами дело, если нам нельзя дове-
рить под честное слово ничего конфиденциального? Если ты думаешь, что
существует какая-то угроза для населения, то тебе следует высказать свои
подозрения Лузетти и Залияну, а если ты решишь официально забить трево-
гу, тогда они...

- Ты все неправильно понимаешь, Берт. Я думаю, что Залиян и Лузетти -
жулики.
Понимаешь, в чем проблема? Они могут замять дело. А во время очеред-
ной бури куски стекла будут парить над кварталом. Я не желаю брать это
на свою совесть. По сути дела, буря уже надвигается...

- Бога ради, Митч, оставь свой мелодраматичный тон. Ты же не
единственный инженер,
обследовавший здание. Неужели тебе нравится вопить: "Волки! Волки!" -
в полном одиночестве? У тебя интуиция? После всего-то трех дней работы?
У Эмиля будет припадок, если ты перескочишь через голову клиента без
убедительного основания.

- Здесь толчется уйма инженеров, ты прав, но как профессионалу мне
ясно, что они не поднимают голов выше собственных задниц. У меня ка-
кое-то ужасное предчувствие насчет здания Залияна и людей, с ним связан-
ных. Ладно, это немного туманно, но я тебя предупреждаю: если я думаю,
что какая-то ненадежная штуковина должна быть взорвана, то она будет
взорвана, независимо от мнения клиента, или твоего, или кого-либо друго-
го. А что касается Эмиля, то небольшой припадок, возможно, ему и не пов-
редит. Ему полезна небольшая встряска. Я сейчас должен читать лекцию,
Берт. Пока! Всем передай от меня привет.

В туфлях на босу ногу, трусах и в майке он гладил брюки от своей уни-
формы охранника.

- Временами я думаю, что тебя вообще не волнует, жив я или уже умер,
- сказал он на своем странном диалекте, который мог понять только его
родственник, и укоризненно посмотрел из-за гладильной доски на дядин за-
тылок.

- Меня это волнует. Но сейчас я смотрю телевизор.

- Ты думаешь, что я сумасшедший. Когда я начинаю говорить об этом
здании, ты всегда включаешь телевизор.

Дядя Кристофа повернулся на диване и с раздражением посмотрел на пле-
мянника.

- Я уже устал слушать о нем. Если ты боишься, то поступи на другую
работу. Только не ной,
пожалуйста.

- Это здание убьет меня.

- Ну как же, конечно, убьет! Ты и в самом деле сумасшедший, если го-
воришь подобные вещи. Лучше бы тебя беспокоили люди, а не здания. - И он
снова отвернулся.

- Это здание живое.

- О? И кто же это здание? Что оно за человек?

- Не знаю. Какой-то злой человек. Какая-то женщина. По ночам я слышу,
как она плачет и стонет на ветру. - Кристоф поставил утюг на металличес-
кую подставку и приподнял брюки, оценивая свою работу. Стрелки были ров-
ными и острыми. - Пойдем со мной на работу сегодня в ночь. Я отведу тебя
в комнату в самом низу. И ты своими собственными глазами увидишь, что
эти трещины похожи на морщины ведьмы. Ты своими собственными ушами услы-
шишь голоса.

Дядя снова повернулся к нему.

- Я ведь тоже работаю, Кристоф, или ты забыл? Я устал и хочу спокойно
посмотреть телевизор, а потом лечь спать. Я не желаю тащиться с тобой на
Манхэттен и заползать в какую-то мрачную нору.

- Но пока ты этого не сделаешь, ты так и будешь думать, что я - су-
масшедший. Если даже я уволюсь оттуда сегодня, ты всегда будешь так ду-
мать.

Дядя Кристофа с раздражением покачал головой и поднялся на ноги.

- Ты ненавидишь это здание, - сказал он, всплескивая руками. - Оно
издает шумы и швыряется окнами в людей. Ты ненавидишь мистера Бойла. Он
плохой человек. Отлично. Я тебе верю. Ну и увольняйся. Лучше было бы,
если бы ты вообще не работал, чем слушать твое нытье. Я устал от него. -
Он вошел в крохотную спаленку и закрыл за собой дверь. - Увольняйся се-
годня же, - крикнул он. - Сделай нам обоим такой подарок!

- Дядя! Я вовсе не имел в виду, что...

- Оставь меня в покое!

Кристоф выключил телевизор и молча закончил одеваться. Он был опеча-
лен, поскольку любил своего дядю и очень не хотел уходить на работу, не
помирившись с ним. Его сердце замерло от предчувствия, что они никогда
больше не увидят друг друга, но не мог же он сказать об этом, не рискуя
быть обвиненным в детских страхах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78