Словом, женщина она весьма добропорядочная, с очень благородными манерами, прекрасная хозяйка и жена.
Все это среди прочих новостей сообщила хозяйка «Сокакукан» о жене Курати, когда однажды вечером зашла, как обычно, поболтать с Йоко. Йоко крепко запомнила каждое ее слово. Чем больше она узнавала о достоинствах жены Курати, тем сильнее его ревновала. Йоко казалось, будто перед ней неожиданно выросло непреодолимое препятствие. Почувствовав отвращение к Кибэ, которого она некогда даже любила, Йоко недолго думая рассталась с ним. Но порой, сжимая сердце, в ней поднималось странное чувство к нему, чувство, похожее на ностальгию. К несчастью, Йоко полагала, что нечто подобное испытывает Курати к своей жене. А привязанность к детям? Йоко не знала, с одинаковой ли силой испытывают это чувство мужчины и женщины. Но ее собственная привязанность казалась ей самой глубокой и не могла идти ни в какое сравнение с чьей-либо еще. Йоко не раз замечала, что одним своим видом дочь пробуждала в ней чувство к Кибэ почти такое же сильное, как любовь. Иногда ей казалось, что не Садако плод их любви с Кибэ, а наоборот, появление на свет Садако породило их взаимную любовь. Она вдруг начинала думать о том, насколько сильно любил ее отец. Осиротев, Йоко вспоминала отца с необычайной нежностью и грустью: он хоть и не проявлял особых признаков любви, но всегда следил за дочерьми добрым, ласковым взглядом. Значит, мужчина, как и женщина, способен привязаться к своему ребенку. Все эти мысли и воспоминания постоянно будоражили душу Йоко, не давали ей покоя. К тому же дети и жена Курати живут здесь, в Токио, и он каждый день видится с ними – в этом Йоко не сомневалась.
Насколько она сумела завладеть человеком, которого любит? Она не найдет покоя до тех пор, пока не убедится, что он принадлежит ей целиком! Такие пытки, такие жестокие допросы она учиняла себе каждый день, каждую ночь. Безоблачное настроение, в котором она пребывала на пароходе, исчезло, о нем можно было лишь вспоминать с печалью. Почему же она опять потеряла покой? Нет, нужно что-то предпринять, и как можно скорей, надо сделать все, что в ее силах, иначе будет поздно. Но с чего начать? Если ты не свалишь врага, он тебя свалит. Что колебаться, что раздумывать? Если Курати не забудет тех, кого он покинул, то ее любовь обратится в прах, в обломки черепицы. Пусть он знает, что прошлое сгорело в ее душе. Нет больше Кибэ, нет Садако. Да и Кимура нет. Всех брошу, всех забуду. Но и Курати должен забыть все, что было у него в прошлом. Он увидит, как она сильна, сколько в ней нерастраченной нежности и горячего чувства. Боясь нашествия репортеров, Йоко безвыходно сидела в гостинице и в ожидании Курати предавалась своим бессмысленным фантазиям. Обострившиеся боли в пояснице и ломота в плечах усиливали ее нервозность.
Когда Курати возвращался поздно, Йоко места себе не находила. Она шла в среднюю комнату, где он жил, и старалась вызвать в памяти его образ. Воспоминания о радостных днях, проведенных на пароходе, будто нарочно не приходили. Даже дом Курати Йоко не могла себе представить, одну-единственную картину рисовало ее больное воображение: окруженный дочерьми, Курати потягивает вино, а красавица жена ему прислуживает.
Брошенная в комнате будничная одежда Курати лишь распаляла воображение Йоко. Зарывшись в нее лицом, Йоко почти в полуобмороке без конца вдыхала исходивший от одежды запах его тела, дорогого вина и табака. При мысли о том, что Курати приятно проводит вечер в кругу семьи, у Йоко появлялось желание все рушить и уничтожать.
Но стоило Курати вернуться, пусть даже поздно ночью, Йоко становилась счастливой, как ребенок. Тревога и волнения исчезали, и она, словно пробудившись от кошмарного сна, переносилась в мир счастья. Йоко бросалась навстречу Курати и прижималась к его сильной груди. Звонким, счастливым голосом она подробно рассказывала ему обо всем, что нарушало однообразную жизнь гостиницы, будто все эти пустяки доставляли ей огромное удовольствие. Курати пьянел от одного ее голоса. Они не знали, где вершина их счастья, кроме них, в мире никого не существовало. Они удивительно одинаково думали и чувствовали. Его «я хочу» становилось ее «я сделаю». Так было во всем. Что бы Йоко ни делала: расставляла ли чашки на столе перед завтраком, складывала ли одежду – все нравилось Курати, все было ему по душе.
И тем не менее даже в самые блаженные минуты Йоко неотступно преследовала одна мысль: «Как поступит Курати со своей семьей?» Однако стоило ей взглянуть на Курати, и ее охватывал стыд за все сомнения и страхи. Она целиком растворялась в Курати, и ее план оторвать его от жены и детей, пожертвовав ради этого даже Садако, представлялся ей глупым и нереальным.
«Да, кажется, я нашла наконец то, что искала всю жизнь. Как удивительно и странно, что счастье почти в моих руках, но если кто-нибудь мне скажет, что я достигла его вершины, я умру в тот же миг. Познать высшее блаженство, а потом смотреть, как оно уходит… Да и может ли оно когда-нибудь уйти?» – размышляла Йоко, словно погруженная в сладостный сон.
Через неделю после приезда в Токио Йоко с помощью хозяйки сняла двухэтажный дом в районе Сиба. Дом находился через дорогу от гостиницы «Коёкан» за «Тай-коэн» – усадьбой садовода, который выращивал розы на продажу.
Некая горничная «Коёкан» стала содержанкой богатого купца, и он выстроил для нее этот дом. Хозяйка гостиницы «Сокакукан» – ее подруга – знала, что та собирается переселиться в другой дом, так как здесь, с ее многочисленным потомством, ей уже было тесно. Поэтому она взялась подыскать этой женщине подходящее жилище и предложила Йоко снять ее дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126