Вы еще не знаете, что я единственный сын очень известного в Японии коммерсанта. Мать умерла, и отец женился вторично. С мачехой я не очень лажу. К тому же я с детства слаб здоровьем, и отец решил послать меня путешествовать за границу. Но меня не покидает тоска по родине. Кроме того, никто еще не относился ко мне с такой добротой, как Вы, без Вас я не смогу и дня прожить на чужбине. У меня нет ни братьев, ни сестер, сама судьба послала мне Вас в сестры. Пожалейте меня, относитесь ко мне, как к младшему брату. Позвольте, по крайней мере, находиться там, где я мог бы слышать Вас, видеть Вас. Я прошу лишь об одной этой милости и непременно вернусь в Японию, хотя знаю, что это вызовет недовольство родных. Замолвите же за меня слово ревизору».
Йоко подробно, без утайки рассказала Кимура (он попросил ее об этом) о своих отношениях с Ока. Кимура задумчиво слушал и наконец изъявил желание познакомиться с ним. Йоко с неприязнью подумала, что Кимура проявляет такое великодушие потому, что Ока моложе его. «Ну что ж, пусть в таком случае Кимура узнает от Ока о наших отношениях с Курати. А когда он придет сюда, черный от ревности и злобы, я опять сделаю его покорным».
На следующее утро Кимура пришел глубоко взволнованный и подробно рассказал о своем свидании с Ока. Ока жил в роскошном номере «Ориентал-отеля». В том же отеле остановилась чета Тагава, и Ока жаловался Кимура, что ему ужасно надоели японцы, которые не переставая ходили к супругам. Ока очень обрадовался Кимура, встретил его почтительно, как старшего брата. Преодолев смущение, Ока откровенно признался, что его влечет к Йоко. Кимура, услышав из уст другого признание, которое собирался сделать сам, был тронут до глубины души, даже прослезился. Оба долго изливались в сочувствии друг к другу, и Кимура решил относиться к нему, как к младшему брату, однако от намерения вернуться в Японию посоветовал отказаться.
Выслушав Кимура, Йоко поняла, что хорошее воспитание не позволило Ока поступить бесчестно и, дав волю фантазии, рассказать Кимура об ее отношениях с ревизором, как он их себе представлял. Расчеты Йоко не оправдались. Спектакль, который она готовила, не получился из-за плохой игры актеров. Но позже Йоко не раз с удовольствием вспоминала стройного, красивого юношу, который вполне мог сойти за очаровательную женщину, если его нарядить в женскую одежду.
Через несколько дней после прихода судна в Сиэтл Кимура удалось повидаться с четой Тагава. С этого времени он резко переменился, стал задумчив и мрачен. Случалось даже, что он не слышал обращенных к нему слов Йоко. Но однажды он не выдержал и спросил:
– Как вы можете водить дружбу с этим человеком? Он имел в виду ревизора. Нахмурив брови и держась рукой за левый бок, будто страдая от невыносимой боли, Йоко несколько раз кивнула головой.
– Вы совершенно правы. У меня не было ни малейшего желания сближаться с этим человеком. Но я доставила ему много хлопот, кроме того, он очень обязательный и сердечный человек, хотя и производит весьма невыгодное впечатление. И матросы и официанты его любят. И потом, – добавила она смущенно, – я заняла у него денег.
– У вас нет денег? – Кимура тоже сконфузился. – Разве я не говорила вам об этом?
– Да-а, это плохо, – протянул Кимура, окончательно растерявшись. Уткнувшись подбородком в сплетенные пальцы и сосредоточенно глядя вниз, он долго раздумывал, потом спросил:
– А сколько вы ему должны?
– Плата врачу, лекарства – что-нибудь около ста иен.
– Так у вас совсем нет денег? – со вздохом повторил Кимура.
– Нет, и если, паче чаяния, мне не станет лучше и я вынуждена буду на время вернуться в Японию с этим же пароходом, мне снова придется прибегнуть к его помощи. – Все это Йоко произнесла очень ласково, словно наставляла неопытного младшего брата. – Я, разумеется, надеюсь, что все обойдется, но ведь когда путешествуешь, самое главное – каждую мелочь предусмотреть заранее.
Кимура сидел в прежней позе, погруженный в свой думы, молчаливый и неподвижный. Йоко не знала, о чем говорить дальше, ей стало скучно, но в то же время она с любопытством следила за его лицом.
Вдруг Кимура поднял голову, пристально взглянул на Йоко, словно хотел прочесть что-то на ее лице, и глубоко вздохнул.
– Йоко-сан! Я вам верю, но не знаю, хорошо ли сделаю, если поверю до конца. Пожалуй, лучше сказать вам… ведь я забочусь только о вашем счастье…
– Говорите, пожалуйста, – шутливо, дружеским тоном проговорила Йоко, но глаза ее при этом сверкнули: «Попробуй скажи что-нибудь не так, – уж я сумею заставить тебя просить прощения!»
Кимура невольно опустил голову и замолчал, ежась под ее колючим взглядом.
– Ну, говорите, что же вы! – все так же дружелюбно и доверительно произнесла Йоко.
Но Кимура по-прежнему молчал в нерешительности. Вдруг Йоко привлекла его к себе и, чуть приподнявшись, сказала ему на ухо:
– В жизни не видела более скрытного человека, чем вы. Разве не лучше сказать мне откровенно все, что вы думаете… Ох, больно. Впрочем, нет, не так уж болит… Скажите же, что у вас на уме? В чем дело? Я должна это знать. Почему вы сидите как чужой?.. Ох, как болит! Пожалуйста, нажмите вот здесь. Ох, как колет… Ох!
Йоко закрыла глаза и бессильно упала на койку. Натянув простыню на лицо, она прижимала руку Кимура к своему боку. Сквозь стиснутые зубы вырвался стон, плечи вздрагивали от глухих рыданий.
Забыв обо всем, Кимура хлопотал возле Йоко.
21
На двенадцатый день после прихода в Сиэтл «Эдзима-мару» должен был отдать швартовы и уйти обратно в Японию. Пятнадцатого октября, когда до отправления оставалось три дня, врач Короку объявил Кимура свое последнее решение:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126