Она была уверена, что непременно узнает ее по той фотографии, которую видела на «Эдзима-мару». Но ей ни разу не пришлось встретить свою соперницу, и порой ее охватывало странное чувство, будто ее обманули.
Ощущение полного здоровья, испытанное ею в начале путешествия на пароходе, больше уже не возвращалось. Наступали холода, и она все чаще чувствовала тупую боль в нижней части живота, а в пояснице была такая тяжесть, словно к ней привязали холодные камни. По ночам у нее нередко стыли ноги. Прежде Йоко легко переносила холод, будто в жилах у нее текла не кровь, а огонь, и теперь удивлялась, когда Курати жаловался, что у нее холодные ноги. С самого детства у Йоко часто немели плечи. Сейчас это проявлялось во все более тяжелой форме, и Йоко постоянно приглашала массажистку. Она заметила, что боли в животе повторяются каждый месяц, и решила, что у нее какая-нибудь женская болезнь, и все же очень не хотелось верить в это, и она старалась найти какое-нибудь другое объяснение своему плохому самочувствию.
Не беременна ли она? Мысль эта привела Йоко в восторг. Нарожать кучу детей, подобно свинье, это ужасно. Но иметь одного, да еще от Курати, Йоко жаждала и постоянно молилась об этом. Родила же она Садако, значит, у нее могут быть еще дети. Но нынешнее ее состояние мало походило на беременность.
В конце января, как она и рассчитывала, пришли деньги от Кимура. Йоко тратила их с легким сердцем, не то что деньги Курати, хотя он давал ей немало.
Как-то солнечным днем они сидели с Курати друг против друга и пили вино. Йоко прислушалась к пению соловья, доносившемуся из соседнего сада, и подняла глаза на Курати.
– Вот и весна, – проговорила она задумчиво. – Что-то она поспешила в этом году.
– Поедем куда-нибудь?
– Холодно еще!
– Да, конечно… А как дела с союзом?
– Дела… Вот как только будет все улажено, поедем… Я порядком измотался. – Он устало поморщился и залпом выпил чашку сакэ.
Йоко поняла, что дела с организацией союза обстоят плохо. «Откуда же тогда берется такая уйма денег?» – мелькнуло в голове Йоко, и она поспешно заговорила о другом.
32
В один из первых дней февраля погода резко изменилась. С утра было ясно, пригревало солнце, а во второй половине дня ветер нагнал серые облака и с шумом засуетился в криптомериевой роще. После нескольких обманчиво теплых дней сейчас все вокруг выглядело как-то особенно мрачно. Можно было ожидать, что в холодном воздухе вот-вот закружатся снежинки. Йоко принесла в столовую котацу и положила на нее одежду, которую должен был надеть Курати. По субботам сестры возвращались раньше. Курати знал это, но нарочно мешкал, сидя у хибати. Йоко в это время выносила на кухню посуду, на ходу разговаривая с Курати.
– Слушай-ка, О-Йо, – громко обратился к ней Курати (он теперь всегда называл Йоко этим уменьшительным именем), – я дождусь сегодня твоих сестер и потом смогу приходить в любое время, когда захочу.
Йоко с тряпкой в руке поспешно вернулась в комнату.
– Почему же именно сегодня?.. – Она наклонилась, чтобы вытереть обеденный столик.
– Потому что мне чертовски надоело так жить…
– Да, да, конечно.
Усевшись возле столика и комкая тряпку, Йоко задумалась. В сущности, она сама давно должна была предложить это. Встречаться с Курати украдкой, когда сестер нет дома или когда они спят, вначале было даже интересно – это напоминало юность. Кроме того, она не хотела, чтобы сестры знали эту сторону ее жизни, – Йоко стремилась уберечь их от сомнительных соблазнов. Вот почему она всячески оттягивала знакомство сестер с Курати. Но сейчас она поняла, что встреча неизбежна и что нельзя было откладывать ее так надолго. К тому же это принесет ей и Курати новые радости, новые ощущения.
– Хорошо, пусть будет сегодня… Только, пожалуйста, переоденься.
– Вот и отлично! – Курати сразу поднялся и заулыбался. Йоко набросила на него кимоно, обняла его и, прижавшись грудью к его широкой сильной спине, шепнула:
– Они хорошие девочки. Люби их, пожалуйста… Но все, что касается Кимура, сейчас для них секрет, понимаешь? Делай вид, что ничего не знаешь, пока я не расскажу им все, как подобает. Хорошо?.. Ты иногда, забывшись, становишься излишне откровенен. Пожалуйста, будь осторожен, не проболтайся.
– Что за глупости! Все равно ведь узнают.
– Только потом. Теперь этого ни в коем случае нельзя делать.
Йоко приподнялась на цыпочки и поцеловала Курати в шею. Они посмотрели друг на друга и улыбнулись.
В это время с шумом распахнулась входная дверь, и послышался звонкий голос Садаё:
– Ой, как холодно!
Йоко в страхе невольно отпрянула от Курати. Они не ждали сестер так рано. Послышался шорох раздвигаемых сёдзи, отделявших переднюю от столовой, быстрые шаги Садаё.
– Сестрица, снег идет! – кричала Садаё, открывая фусума в комнату Йоко. Садаё, видимо, надеялась, что сестра встретит ее словами: «Ага… Замерзла, наверно», – и вдруг увидела, что Йоко в комнате не одна. У котацу сидел какой-то огромный человек. Девочка широко раскрыла глаза от удивления и тут же выбежала в переднюю.
– Сестрица Ай, а у нас гость! – сообщила она, чуть понизив голос. Курати и Йоко с улыбкой переглянулись.
– Так ведь здесь стоят гэта, разве не видишь? – услышали они спокойный ответ Айко.
Наконец девочки вошли в комнату. Они уселись, Айко, как всегда, чинно, Садаё – по-ребячески шумно, поклонились и в один голос сказали: «Здравствуйте». Когда Йоко была в возрасте Айко и ходила в католическую школу, где были строгие пуританские порядки, ей приходилось носить некрасивую, очень похожую на мальчишескую, одежду. И теперь, словно из мести, Йоко наряжала Айко с большим вкусом, и та привлекала всеобщее внимание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126