Загиб матки можно выправить операцией, воспаление – путем удаления пораженного места. При выпрямлении матки из-за небрежности хирурга случаются проколы, которые ведут к острому перитониту. Йоко пришла в голову мысль рассказать обо всем Курати и решиться на операцию. В другое время, повинуясь здравому смыслу, она, не раздумывая, сделала бы это. Но в теперешнем ее состоянии она способна была реагировать лишь на то, чего в действительности не существовало, только нереальное казалось ей реальным. Курати наверняка будет противна ее болезнь. И если даже у нее не окажется ничего страшного, кто поручится за то, что, пока она будет в больнице, ненасытная плоть не заведет его неизвестно куда. Возможно, она ошибается, но если верно, что Айко не безразлична Курати, то, пока Йоко не будет дома, ему останется сделать всего лишь один шаг к сближению. Айко, в ее годы и при ее неопытности, конечно, не влечет дикая грубая сила Курати, она, пожалуй, относится к нему даже с некоторой неприязнью и наверняка его оттолкнет. Но Курати отличается наглостью. К тому же он обладает необъяснимой притягательной силой, действующей, как наркотик, перед которой не устоит ни одна женщина. Не отягощенная чувством долга или приличия, неиссякаемая первобытная мощь мужчины-завоевателя действует магически и способна возбудить желание в любой женщине. Кроме всего прочего, эта послушная Айко чуть ли не с рождения питает враждебность к Йоко. Поэтому тут можно ждать чего угодно. Ревность заставила Йоко забыть обо всем на свете. Чтобы удержать Курати, она готова была на любые страдания.
С некоторых пор к Йоко в отсутствие Курати стал являться уже известный читателю Масаи. «Собака! Чуть не влип из-за него. Ни за что теперь не буду иметь с ним дела», – заявил ей однажды Курати. Не прошло и недели после этого, как пришел Масаи. Прежде настоящий щеголь, уделявший много внимания своей внешности, он теперь как-то опустился – воротничок лоснился от пота, на коленке виднелась дыра. Не дожидаясь согласия Йоко принять его, он, будто старый приятель, уверенно прошел из передней в гостиную, развернул красивую коробку, видимо с дорогими европейскими конфетами, и поставил ее перед Йоко.
– Весьма сожалею, но Курати-сан еще не вернулся. Вы извините, но я попрошу вас зайти в другой раз. А это сохраните у себя до того времени, – с очень любезным выражением лица, но обескураживающе холодным и строгим тоном произнесла Йоко. Однако Масаи и бровью не повел. Он не спеша вытащил из кармана портсигар, взял сигарету с золотым обрезом, осторожно разгреб золу в хибати, прикурил и спокойно выпустил струю ароматного дыма.
– Еще не вернулся? Это очень кстати… Уже совсем лето. Розы у соседей, наверно, цветут… Кажется, давно это было, а ведь всего лишь в прошлом году мы с вами дважды пересекли Тихий океан, верно? Тогда все шло блестяще. Й наши дела еще не вызывали никаких подозрений… Кстати, госпожа Сацуки…
Масаи, словно намереваясь советоваться с Йоко о чем-то очень важном, отодвинул курительный прибор и подался всем телом вперед. Йоко была задета за живое и с раздражением подумала: «Какое нахальство». Случись нечто подобное раньше, когда Йоко еще ощущала всю силу своей красоты и ума, она с необыкновенным спокойствием заманила бы его в ловушку и заставила горько раскаяться в том, что он попался в собственные сети. Теперь же она позволила врагу беспрепятственно проникнуть в свой стан, и ей ничего не оставалось, как волноваться и досадовать.
Масаи некоторое время молча ощупывал ее лицо острым взглядом, потом, видимо, решив, что пора действовать, начал:
– Дайте мне взаймы хотя бы немного.
– Неужели вы не знаете, что у меня ничего нет? Вы нам не чужой, и я бы что-нибудь придумала. Но что я могу сделать, когда Курати один кормит троих. Вы просто не по адресу обратились, Масаи-сан, на вас это не похоже. Поговорили бы лучше с Курати, он бы вам что-нибудь посоветовал. А мне неудобно вмешиваться.
– Давайте говорить начистоту. Я ведь не вчера и не сегодня познакомился с вами… Разве вы не знаете, что у меня испортились отношения с Курати-сан? А если знаете, то тем более жестоко с вашей стороны говорить так. – Масаи стал держаться несколько свободнее, словно сбросил маску, уселся поудобнее, но в словах был по-прежнему сдержан. – Хотя Курати-сан и невзлюбил меня, я не собираюсь причинять ему зла или мстить, не в моем это характере. Если что-нибудь случится, я пострадаю так же, как и он, а может, и больше. Однако… Значит, ничего у нас с вами не получится?
Йоко оробела. Масаи знал всю подноготную Курати и, доведенный до отчаяния, мог впутать его в любую неприятность. А этого нельзя было допускать. Да, конечно, нельзя. Йоко не знала, как выйти из положения.
– Как же вы, зная, каковы сейчас обстоятельства, пришли ко мне?.. Допустим, у меня нашлись бы деньги, все равно это бесполезно. Какая бы я ни была, я не могу дать вам взаймы деньги Курати, раз вы с ним порвали отношения.
– Зачем же деньги Курати? Ведь вы и от Кимура-сан получаете немалую толику… Вот из них… Я не прошу много, так, на первый случай…
Масаи держался с Йоко высокомерно и нагло, как если бы требовал деньги от содержанки, которая тайком завела себе любовника, и в конце концов без особого труда вытянул у нее почти триста иен. У Йоко не хватило духу рассказать об этом Курати, когда тот вернулся вечером. Все свои сбережения она целиком отправила Садако, и у нее ничего не осталось.
После этого Масаи чуть ли не каждую неделю приходил к Йоко вымогать деньги и при этом каждый раз подробно рассказывал о темных делах Курати. Сообщниками Курати были те самые люди, которые обычно занимали угол в салоне на «Эдзима-мару», пили сакэ, курили и о чем-то таинственно шептались, – люди, профессию которых, при всей своей проницательности, не могла определить даже Йоко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126