Вдруг вокруг нас засв
истели, затрещали, защелкали пули и снаряды: на наш катер обрушились два и
стребителя. Так как они налетели на нас со стороны слепящего солнца, мы не
заметили их, а шум мощных моторов торпедного катера заглушил шум их мото
ров. За несколько секунд из 16 человек, находившихся на борту, 7 было убито и
ранено. Катер загорелся, это было крайне опасно, так как могли взорваться
торпеды, расположенные по бортам…
Это была печальная поездка. Был убит итальянский унтер-офицер, ранено тр
и матроса. Погиб также и начальник ялтинского порта, сопровождавший нас,
капитан 1 ранга фон Бредов… У моих ног лежал мой самый верный товарищ боев
ой, мой водитель Фриц Нагель…».
…Вернулись мы к Херсонесскому маяку с моря. Выждали в стороне, пока закон
чится бомбежка и появится хотя бы короткий перерыв в шквальных сериях ар
тналета. Кое-как приземлились между воронок, укрыли в капонирам самолет
ы и Ц в блиндаж.
Ц О катере никому, Ц предупредил я Степана. Ц Понял?
Ц Как не понять.
Но Данилко меня подвел. Под большим секретом он рассказал о случае капит
ану Катрову. А тот Ц своему комиссару и заместителю. Через несколько дне
й о нашей атаке знали уже многие, кроме генерала Ермаченкова, посылавшег
о нас в разведку.
Но из радиоперехвата у немцев скоро и он узнал о событиях в море, участник
ами которых были мы.
Установить, какие «два истребителя» оказались в то время в названном гит
леровцами месте, не представляло, конечно, никакой трудности.
Впрочем, справедливости ради, следует сказать: нам не дали нагоняя за нар
ушение приказа.
Только один из приятелей бросил: «Ходят слухи, ты записался в личные друз
ья фон Манштейна».
Ц Выходит, да! Ц растерянно ответил я тогда. А про себя выругался: «Если б
ы я знал!..»
Если бы я знал!.. Или знал мой ведомый!..
Конечно, мы бы в третий раз атаковали катер, и, думаю, фон Манштейну уже не п
ришлось бы писать свои мемуары.

До смерти Ц четыре шага…

Мы пели тогда эту песню, вряд ли отдавая себе отчет в том обстоятельстве, ч
то, собственно, слова ее имеют к нам самое непосредственное отношение.
Горький, жестокий «быт» войны!..
Были и горькие утраты, боевые и небоевые потери. Из молодых, прилетевших с
Бабаевым пилотов, почти никого в эскадрилье не осталось: кто погиб в возд
ушном бою, а кто был ранен и отправлен в госпиталь.
Погиб капитан Рыбалко.
Пал в бою лейтенант Терентий Платанов.
Все суживался и суживался круг людей мыса Херсонеса.
Приехал к нам как-то Ермаченков:
Ц Чем не доволен, Авдеев?
Ц Если все перечислять, товарищ генерал, пальцев не хватит.
Ц А ты загни пока первый, указательный.
Ц Аэродром бы надо расширить, Василий Васильевич. Самолетов скопилось
много, летают днем и ночью, а выбрать при взлете и при посадке наиболее уце
левшую прямую, чтобы не угодить колесом в воронку, стало почти невозможн
ым. Отсюда и повышенная аварийность.
Ц И все? Что ж, расширим за счет очистки камней с южной стороны.
Ц А удлинить никак нельзя?
Ц Давай потолкуем, Ц предложил Ермаченков. Ц Можно было бы в сторону т
ридцать пятой батареи, но там капониры бомбардировщиков и штурмовиков. П
ришлось бы убрать клуб у Губрия и часть капониров. А к морю, сам видишь, удл
инять некуда.
Ц Там до моря еще метров триста будет, товарищ генерал. Одни камни.
Ц Садись в машину, посмотрим… Подъехали к маяку и пошли осматривать сев
еро-западную границу летного поля.
Ц Ты прав, Михаил Васильевич. Можно удлинить метров на двести. Уберем эти
камни…
В это время зашли на посадку «яки». Вернулась с задания и группа Кости Але
ксеева. Все шесть, как и вылетали. Сбоку приятно смотреть на красивую поса
дку. Вдруг Василий Васильевич вытянулся, глаза его расширились.
Ц Самолет без летчика садится.
Я глянул на номер машины, рассмеялся.
Ц Это, товарищ генерал, «король» воздуха. Он небольшого роста, потому и н
е видно.
Ц Любопытно. Покажешь его мне. На стоянке я представил генералу лейтена
нта Макеева.
Ц Король воздуха? Ц спросил генерал. Макеев покраснел от смущения. Сил
ен. Что-то припоминаю. В Тагайлы не был? Был? Так я же тебя там видел сержант
ом. Теперь уже не забуду…
Как это не покажется странным, но в воздухе мы чувствовали себя сравните
льно в большей безопасности, чем на земле. Остаться в живых при сложившем
ся тогда соотношении сил мы не надеялись, но в небе можно было по крайней м
ере подороже продать свою жизнь, а здесь, внизу, мы зависели от тысяч случа
йностей. Да и согласитесь, глупо летчику погибать на аэродроме, когда там,
в вышине, он мог дать бой. Там он был боец. Здесь-вынужденный наблюдатель.

Как-то нам никак не давали подняться. Волна за волной шли вражеские бомба
рдировщики. Вот появились восемь «юнкерсов». С высоты 700Ц 800 метров они пол
ожили серию бомб вдоль аэродрома. СмотримЦ одна катится по земле прямо
к нашему капониру.
Ц Ложись!
«Ну вот и конец», Ц подумалось тогда. Ждем взрыва минуту, две, три…
Поднимаем головы.
Темное тело фугаски лежит от нас метрах в пятнадцати. Замечаем, что стаби
лизатор сломан.
То ли что-то не сработало в этой махине, то ли работал в бомбе механизм зам
едленного действия Ц не знаю; только сразу она не взорвалась. Срочно при
цепили ее тросом к трактору, оттянули к обрыву и сбросили в море.
Но вряд ли кто из нас назвал бы тогда эти минуты приятными.
Нет, гораздо свободнее, увереннее мы чувствовали себя в кабине самолета,
на высоте. Там ты знал Ц что делать и как поступать.
Ц Эх, пар-ня-га, Ц выдохнул батареец, наблюдавший за самолетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64