Механикам п
ридется работать посменно. По сути ваша эскадрилья Ц это половина полка
. Теперь скажи, в чем нуждаетесь.
Ц Без нужды не живем, товарищ генерал. Но сказать пока ничего не могу.
Ныч наморщил лоб. Убийственно хотелось спать, никак не мог сосредоточить
ся, от этого ему неудобно было перед командующим.
Остряков с любопытством выжидал, смотрел на Ныча. Он умел ждать, пока собе
седник соберется с мыслями.
Ц Что ж, скажешь потом. На аэродроме я бываю часто, увидимся. Никаких зада
ч для эскадрильи разъяснять тебе не буду. Ты сам их прекрасно знаешь и раз
ъяснишь любому. Еще не обедал? Сходи в нашу столовую, подкрепись. Да отоспи
сь с дороги.
Остряков проводил батьку Ныча до дверей, сказал на прощанье несколько ду
шевных слов и не сошел с места, пока за Нычем не закрылась дверь. Так Батьк
о появился у нас на Херсонесе.
Ранние холода добрались и до Крыма. Аэродром продувало со всех сторон. Ве
тер высвистывал в голых кустах Небо, сплошь затянутое серыми облаками, н
изко висело над продрогшей землей и стонущим морем. Несколько дней самол
еты не поднимались в воздух. Лишь звено штурмовиков попыталось без прикр
ытия прощупать Ялтинское шоссе. Бреющим «илы» вышли в намеченный пункт,
хорошо поработали над автоколонной противника, а домой едва добрались: п
ошел сильный дождь, не стало ни земли, ни неба.
С рассвета и до темна ждали у моря погоды и летчики 5-й эскадрильи. Кто коро
тал время в крытом капониреЦ помогал своему механику в доводке нового с
амолета, а кто в землянке отсыпался, или писал письмо на родину.
Ц Что будем делать, комиссар? Ц спросил я батьку Ныча.
Ц Нужно занять людей. Одни политбеседы могут в зубах навязнуть.
Ц С завтрашнего дня начнем учебу. Да-да. Самую настоящую учебу по мотору
и самолету, по теории воздушной стрельбы, особенностям пилотирования на
д морем, штурманское дело… Можерыкин! Ц позвал я начальника штаба… Вот ч
то, позвони инженеру, пусть идет сюда. И позови Алексеева. Сейчас будем сос
тавлять расписание занятий на завтра.
Ц Командующий, Ц настораживающе сказал Ныч. Глянул в окно Ц у домика о
становился серый ЗИС-101. Я вышел встретить генерала. Остряков, пожав руку, п
ригласил пройтись.
Ц Что скажете, Авдеев, если мы заберем у вас капитана Сапрыкина? спросил
командующий.
Ц Если на повышение, товарищ генерал, не смею возражать.
Ц На эскадрилью, Ц пояснил Остряков. Ц И еще к вам просьба: не найдется
ли у вас летчика спокойного, невозмутимого, не шарахающегося от зениток?

Ц Так всю эскадрилью можно раздать, Ц неудачно пошутил я и мысленно обр
угал себя, не забывайся, мол, с кем говоришь.
Ц Вас не обижу, Ц мягко сказал Остряков и остановился. Ц А этот нужен в
фоторазведку, на и-шестнадцатые. Посмотрите, пожалуйста.
В фоторазведку согласился пойти Алексей Колесников. Близких друзей у не
го в 5-й эскадрилье не осталось, а там был Ваня Урядников, с которым Алексея
связывала крепкая дружба.
На другой день генерал прислал в 5-ю эскадрилью трех, знакомых по Тагайлы
пилотов, Ц лейтенанта Богданова, старшину Ватолкина и сержанта Шелякин
а. Все трое участвовали в отражении первого натиска немцев на Севастопол
ь.
За учебу взялись все. Алексеев заметил, что балагур Шилкин серьезный и не
дурно подкованный летчик. У него даже тетрадь была, в которую он записыва
л, а потом анализировал наиболее характерные бои, проведенные им самим и
его товарищами. Алексеев сказал об этом мне. Но у меня рассудительность Ш
илкина, его привычка анализировать, всесторонне обдумывать каждый элем
ент боя и лишь иногда принимать обстоятельные решения создали впечатле
ние медлительности, вялости летчика.
Ц Знаешь, Костя, я за него боюсь, Ц сказал я своему заместителю. Ц Это же
медведь. Там, где исход боя может решить соображение в доли секунды, он нач
нет анализировать. Его и на один вылет не хватит. Ц До этого воевал как-то,
Ц заметил Алексеев.
Ц Я видел его в Тагайлы. Ему бы после «мигов» на штурмовике летать, а не на
«яке». «Як» Ц машина легкая, вёрткая, будто специально создана для сочет
ания быстроты мышления и действия. И вдруг…
Ц А видал, как он пляшет? Впечатление такое, словно он невесомый. Движени
я быстрые, четкие. Ц Сам удивляюсь. Ну, ничего. Посмотрим его в деле. В перв
ый же вылет пойдет моим ведомым. И вот нашей шестерке дали вылет по тревог
е на отражение налета немецких бомбардировщиков на Севастополь.
Из первого совместного вылета Шилкин и я пришли домой с победой Ц сбили
по одному «юнкерсу». Неторопливый, рассудительный Шилкин не просто удер
жался в хвосте машины. Он, прикрывая командира, успевал следить за воздух
ом, мгновенно реагировал на все фигуры ведущего и с одного захода сбил по
путно бомбардировщик противника.
Так мог драться только летчик высшего класса. В этом бою я убедился и в нап
ористости капитана Рыбалки, и в слаженности действия всей шестерки в цел
ом.
Алексеев и Бабаев, прилетевшие к нам незадолго до этого боя, вернулись с з
адания тоже довольные друг другом.
Они сбили вдвоем три «юнкерса»… А на другой день 5-я эскадрилья похоронил
а своего парторга и командира звена, замечательного человека, старшего л
ейтенанта Семена Михайловича Минина. Шел мокрый снег, море притихло. Бат
ько Ныч произнес прощальную речь, многие плакали. Грохнули три ружейных
залпа, но никто не уходил, пока над могилой не вырос рыжий с белыми камушка
ми холмик. Мы знали, что мы на войне, но каждая такая потеря острой болью сж
имала сердце.

Штурм

Пронизывающий до костей ветер словно задался целью выдуть за день все те
пло из землянок и блиндажей, сердито выл в трубах печурок, перекатывал че
рез мыс рев разъяренного моря и гнал, гнал без конца низкие, тяжелые облак
а.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64