До войн
ы СилинаЦ замечательного спортсмена Ц знала вся Евпатория, знал его и
Севастополь. А, возможно, и весь Черноморский флот. Но летал он не блестяще
, хотя сразу зарекомендовал себя решительным, храбрым летчиком.
Больше всего Силин обрадовался Бабаеву.
Ц Если бы не вы, товарищ капитан, не быть бы мне летчиком, Ц сразу начал в
споминать он свою курсантскую жизнь в Ейском училище. Ц Помните: «На сот
ом медведь вылетает»…
Разве ж забудет учитель такого бестолкового ученика. Долго его вывозили
на У-2, пока самостоятельно полетел. Неистовость, с которой он трудно, но на
верняка, шел по пути в небо: «Умру, но стану летчиком!».
Сам горячий Бабаев решил набраться терпения. А когда дело дошло до боево
й машины, тут совсем ничего не получалось. Другого давно бы отчислили, а ег
о нет.
Девяносто девять раз провез своего подопечного с собой, а потом в сердца
х бросил:
Ц На сотом медведь вылетает, а вы? Ц Ну коли медведь, то и я, Ц ответил Сил
ин.
Посадил его Бабаев на старенький, видавший виды, ко еще грозный И-16, разобь
ет, так чтобы не жалко было, Ц и выпустил в первый самостоятельный на бое
вом. На разбеге Силин не замечал флажков, ограничителей взлетной полосы
на травяном покрове, и машину постепенно развернуло так, что взлетел он с
трудом, почти против старта. А когда садился, посбивал все флажки, облегча
ющие курсантам выдерживать направление посадки у «Т» и разогнал перепу
ганную стартовую команду. Зарулил Силин. Улыбка до ушей от счастья, и спра
шивает Бабаева:
Ц Как, товарищ командир?
Ц Молодец! Ц похвалил Бабаев.
За такую посадку от полетов отстраняют, а он ему:
Ц Ну-ка, слетай еще разок, профиль посадки посмотрю.
Слетал Силин «еще разок» не лучше первого и снова просится в небо. Понрав
илось…
Долго вспоминали они, встретившись, жизнь в Ейском училище. Пока Силин не
уснул на полуслове.
В землянке техников появился техник-лейтенант Миша Заболотнов. Раньше н
а его машине летал с Херсонесского аэродрома младший лейтенант Яков Ива
нов. После первого тарана Заболотнов и техник звена Иванько еще выправля
ли лопасти винта. А когда при втором таране Иванов погиб, Заболотнов попа
л на другой аэродром. Сейчас он снова на Херсонесе. И Иванько тут. И Петро Б
урлаков.
Заболотнов вздохнул.
Ц Где теперь Кириченко? Ц спросил кто-то.
Ц Вы не слышали? Сидите тут в своих норах и не знаете. Погиб Кириченко, сов
сем недавно. На своем аэродроме погиб. Садился при обстреле, угодил в воро
нку, скапотировал, подбежали к нему, отвязали ремни, а он выпал из кабины и
говорит: «Что это у меня, ребята, Руки и ноги, как ватные, не шевелятся?». А са
м улыбается. А потом мучился, ох, как же он мучился. Позвонок поломал. Проси
л пристрелить. Да разве поднимется у кого рука…
Тихо стало в землянке. Трещала махорка в цигарках. Чадил фитиль.
Ц Жаль, Ц протянул Рекуха. Ц Такие люди гибнут. В это время дали воздушн
ую тревогу. Мне позвонили с КП: «Немедленно вылететь всем на отражение на
лета».
Ц По самолетам!
Я побежал наверх, перескакивая через две ступеньки. За мной выкатился из
блиндажа батько Ныч. Мы бросились к капониру.
«Юнкерсы» были уже над маяком. Один шел прямо на блиндаж. Мы не спускали с
него глаз. Первая, бомба отделилась от самолета над КП полка.
Сбросил!
Ц Наша, Ц крикнул Ныч. Ц Падай в воронку. Он кинулся на меня сзади, навал
ился под нарастающий вой бомбы всей своей тяжестью.
Свист самой бомбы и вой сирены на ее стабилизаторе были настолько близки
ми и противными, что каждый из нас невольно втянул голову в плечи и подума
л: «Все». В этот миг сирена оборвалась, заколыхалась под нами земля. Сильны
м взрывом оглушило обоих, дохнуло горячим газом, подбросило вверх и прис
ыпало каменистой землей.
Выбрались, вскочили на колени. Говорим и друг друга не слышим. И вокруг все
тихо. Видно, что летят самолеты, рвутся бомбы, а в ушах Ц страшный звон, каж
ется весь этот гул далеко-далеко. Ощупали мы друг друга, засмеялись.
Опомнившись, глянули в сторону блиндажа и оцепенели: перекрытие при вход
е в землянку было разворочено.
Убило Ивана Силина. Только один вылет успел сделать он сегодня с Херсоне
сского маяка!
Первым подбежал к нему Бабаев. Упал на колени, осторожно поднял Силину го
лову.
Ц Ваня…
И заплакал. Сколько видел Бабаев смертей, сколько раз самому заглядывала
она в глаза Ц ни разу не проронил он ни единой слезинки. А тут не сдержалс
я.
Летчики стояли полукольцом, сняв шлемы.
Ц Прощай, Силин, Ц сказал я. И совсем тихо добавил. Ц По самолетам…

Севастопольская арифметик
а

У нас не хватало ни машин, ни людей, но мы старались действовать по принцип
у завещанному нам Нахимовым: «В случае встречи с неприятелем, превышающи
м нас в силах, я атакую его, будучи совершенно уверен, что каждый из нас сде
лает свое дело».
Сквозь сплошной грохот рвущихся бомб и рев моторов дико выли сирены на п
икирующих бомбардировщиках. Перед уходом в блиндаж Бабаев насчитал на п
одходе к Херсонесскому маяку до тридцати Ю-87 и столько же «мессершмиттов
». Земля в блиндаже ходила ходуном, с потолка сквозь щели между бетонными
плитами сыпался мелкий песок. Летчики сидели на нарах, нещадно дымили. В у
глу на столе адъютанта подрагивало пламя коптилки.
Стараюсь уловить что делается там, наверху. Бомбежка вроде несколько сти
хает: стали слышны жидкие залпы изувеченной бомбами плавучей батареи «Н
е тронь меня». Батько Ныч, дымя трубкой, плечом подпирал дверной косяк, как
-то сразу, вдруг, наступила тишина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64