Мы из-за этого мельницу убрали…
Ц Виноват, Батько, Ц извинился генерал, соскочив с плоскости крыла. Ц Н
е подумал.
Ц Люди ночами не спали, руки в кровь сбили, чтобы построить капониры и ук
рыть самолеты, Ц не унимался Ныч.
Ц Ну, что ты расшумелся, Ц успокаивал его Ермаченков. Ц Ну, извини за пр
омашку.
Эти слова и тон, и мимика Василия Васильевича произвели на Ныча такое дей
ствие, будто в перекипевший самовар плюхнули ведро холодной воды, чтобы
не распаялся. Ныч отошел в сторону, вытер платком вспотевШИЙ лоб. Инженер
отрулил самолет в укрытие, а Ермаченков сказал.
Ц Знаете, друзья, вы занимайтесь своими делами, а я на вашем стартере съе
зжу в штаб группы. Командующий ВВС флота получил новое назначение и мне п
ридется побыть в Севастополе, пока пришлют нового.
Ныч опять хотел возразить. Стартер может понадобься в любую минуту, а его
черти погонят в другую деревню. Но промолчал, решил подождать, не сообщит
ли генерал еще каких-нибудь новостей.
Ермаченков уже поставил ногу на подножку стартёра, как подъехала эмка пи
кап и из нее выскочил сержант в отутюженной форме. Спросил у генерала раз
решение обратиться к старшему лейтенанту Авдееву, он сказал, что прислан
из штаба полка за сведениями о боевом налете и состоянии самолетного па
рка.
Тут уж я не выдержал:
Ц Вот, товарищ генерал, полюбуйтесь! В штабе на пикапах писаря разъезжаю
т, а тут, на боевом аэродроме, летчиков часто на вылет нечем подбросить.
Ц Понятно, комэск, Ц сказал генерал. Ц Забирай эту машину для эскадрил
ьи, а сержанта отправишь со сведениями на У-два. Кстати стартер мне теперь
не нужен, на эмке и быстрей и удобней. Так и передайте, товарищ сержант, сво
ему начальнику штаба, Ц пояснил он писарю, Ц что машину отобрал исполня
ющий обязанности командующего генерал Ермаченков.

* * *

Оперировали Любимова невероятно сложно, и длительно. Пришлось сшивать н
ервы, сосуды, сухожилия, попутно удалить несколько мелких осколков. Хиру
рг Надтока сделал все возможное и невозможное. Будь, что будет, отрезать н
икогда не поздно.
Дня через два нежданно-негаданно заглянул в палату летчик Семен Карасев
, принес фрукты. Тихо поздоровался, осторожно спросил:
Ц Ну, как, Ваня?
Ц Было совсем худо, Семен. Теперь ничего, Ц рассказывал Любимов. Ц Посл
е операции опухоль спала немного. Предлагали эвакуироваться, а я отказал
ся. Понимаешь, незачем мне из Севастополя.
Бодрое настроение пострадавшего друга освободило Карасева от неловкос
ти.
Ц Мы еще в джазе с тобой поиграем, Ц сказал Карасев ободряюще (оба играл
и на музыкальных инструментах).
Ц Поиграем, Семен, обязательно поиграем. Заживут раны, такой джаз устрои
м фрицам в воздухе, что чертям тошно будет. А как ты после тарана?
Ц Да ничего. Ц Пожал плечами Карасев, Ц воюю. Только учти, если тебе ког
да случится пойти на таран, заранее открой колпак и отстегни ремни.
Карасев говорил так, словно перед ним лежал не безногий Любимов, а тот, пре
жний, неуязвимый ас. Ни в словах, ни в тоне, которым произносил их Семен, не б
ыло ни одной фальшивой ноты и не было, будто прописанного для всех безнад
ежных ободрения «мы еще повоюем». И Любимов на минуту забыл, что он инвали
д, стал выспрашивать что, да как и почему Ц вдруг пригодится. Карасев отве
чал охотно, старался не упустить никакой мелочи.
Рассказал, что сначала пытался отрубить «юнкерсу» хвост винтом, как это
сделал Евграф Рыжов из 32-го авиаполка, но ничего не вышло. Сильно болтало в
струе воздушного потока от моторов противника.
Ц А он, подлец, уже на боевой курс лег, Ц возмущался Семен. Ц Еще две-три
минуты Ц и над городом начнет бомбы сбрасывать. Тут я крылом по стабилиз
атору раз и… Знаешь, Ваня, в жизни никогда такого сальто не делал. Меня из к
абины так рвануло, что не сразу сообразил. Кто я и где я. Понял сначала: не в
самолете я и не падаю на землю, а куда-то лечу вроде снаряда.
Встреча с Карасевым воодушевила, прибавила сил Любимову. Он даже доверил
ся ему в самом сокровенном и мучительном: что написать жене и нужно ли пис
ать вообще. Сообщить правду? Как воспримет ее? Будет ли ждать его, такого? З
ачем ей калека? Она совсем еще девчонка, детей нет. Жизнь свою может по-дру
гому устроить. И он боялся самого страшного: вдруг отвернется, кажется.
А он любил ее, так любил, что не мыслил без нее себя. И когда в бессонные ночи
длинной чередой тянулись нерадостные думы о будущей летной судьбе, рядо
м с ними неразлучно саднила мысль о жене. И он решил не писать ей о своем ув
ечье. Пока не писать. Зачем пугать. Прежде надо самому с этим свыкнуться. К
арасев согласился с ним. Так оно лучше будет.
Но вообще-то письма пиши, Ц посоветовал он, Ц почаще пиши.
Ц Чаще нельзя, Ц возразил Любимов. Ц Догадается. Не сама, так теща помож
ет. Нужно, как прежде. Но мне нельзя Ц штамп госпиталя, обратный адрес. И ру
ки вот, не скоро бинты снимут. А просить кого Ц чужой почерк…
Ц Да-а. Вот ситуация. Может, я под твой почерк смогу?
Ц Все равно догадается.
Задумались. Костя-минер лежал все время молча, а тут голос подал:
Ц А вы телеграмму. Жив, здоров, мол, воюю. И никакого почерку.
Так и решили. Чтобы госпитального адреса не было и по почерку не узнали, Се
мен будет давать телеграммы из штаба раз в неделю. Любимов продиктовал а
дрес жены.
Ц Только немедленно передай Грише Филатову и другим ребятам, чтобы сво
им женам обо мне ни слова, Ц забеспокоился он. Ц Они же там, в Чистополе, в
се вместе. Сразу скажут.
Ц Будет сделано, Ваня, Ц весело козырнул Карасев на прощание и тут же сп
охватился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64