Обучил он Алексея летать на планере, а тот других потом
обучал. Но Гусейн за это время закончил при аэроклубе школу пилотов, пере
сел на У-2. И снова он Колесникова за собой потащил. А когда Алексей научилс
я летать на самолете, Гусейн сказал:
Ц А теперь, Леша, пойдем учиться в школу военных летчиков. По путевкам ко
мсомола пойдем.
Вот так и стал бакинский рабочий парень Алексей Колесников военным летч
иком. И никогда он не жалел об этом, только тосковал по Гусейну. Может, рядо
м с ним и воевать легче было бы.
Шел сейчас Алексей на КП рядом с другим земляком, которого там, в Баку, не з
нал, шел, присматривался к нему, только что вернувшемуся из боя с пулевыми
пробоинами на крыле, и завидовал его безразличию к тому, что эти пули могл
и попасть и в него, в Аллахвердова, могли убить его. «Смелый Аллахвердов: д
ва фашистских самолета сбил. Удастся ли мне когда-нибудь, хоть один…»

* * *

Не могу сказать, что день этот был особенным, и все же запомнился он на всю
жизнь.
Война, как ненасытный молох, вот уже третий месяц перемалывала все живое
на земле и в воздухе. От жарких схваток и несмолкающих канонад стонала оп
аленная боями крымская земля.
Противник после сильной артиллерийской подготовки и массированной ави
ационной обработки нашего переднего края двинул на Турецкий вал свои гл
авные силы, непрерывно поддерживаемые артиллерией и авиацией.
Самолеты наши не знали отдыха: мы все чаще и чаще на дню поднимали их в неб
о. Вот и сегодня шесть раз летали на задание. Сначала большую группу водил
Любимов, потом задания усложнились, пришлось разбиться на две шестерки,
а в конце дня, вылетали уже тремя четверками. Это оказалось хуже, чем больш
ой группой.
Наша четверка истребителей сопровождала бомбардировщиков к Сивашам. П
ара непосредственного прикрытия находилась ближе к «петляковым», а мы с
сержантом Платоновым были выше и вырвались несколько вперед для выясне
ния воздушной обстановки в район цели.
Долго выяснять не пришлось: еще издалека увидели целый рой немецких истр
ебителей. Насчитали сорок четыре «мессершмитта»… Если такая армада наб
росится на наших бомбардировщиков, то домой ни один не вернется. Паре «як
ов» связаться с ними Ц тоже верная гибель.
Немцы нас еще не заметили, еще есть несколько спасительных минут. Можно в
се обдумать, все взвесить…
Черта с два! О чем думать?! Чего взвешивать Ц отдать ли на растерзание это
й своре своих товарищей? Нет. И еще раз нет! Ведь дрались же мы в паре с Филат
овым с двенадцатью «мессерами»… Да, но сейчас у меня в хвосте не Филатов, а
сержант Платонов… Все равно Ц другого выхода нет. Надо отвлечь внимани
е «мессершмиттов» на себя. Все на нас, конечно, не бросятся, но пока какой-т
о десяток разделается со мной и с Платоновым, а остальные будут кружить с
разинутыми ртами, «петляковы» успеют отбомбиться.
Итак, решено отвлечь, увести в другую сторону… Я оглядываюсь назад: взмах
крылом. Платонов все понял. Немцы нас уже заметили… И все сорок четыре рин
улись в погоню. Уводим их на восток. Пока они не нападают, но ненавистные ж
елтобрюхие тела Me-109 уже выше нас, ниже, с боков, сзади.
Держись Платонов! Держись крепче, Терентий, за мой хвост. Ведь я учил тебя
летать на «яках»!.. Вот так летать: и неожиданно для противника я резко раз
ворачиваюсь вправо и атакую ближайшего «мессера».
Все смешалось, все перевернулось вмиг: будто не было ни земли, ни неба. Пер
ед глазами вертелась сплошная карусель, расцвеченная огненными трасса
ми. С каждым попаданием машину трясло и швыряло, руки омертвели на штурва
ле и бронеспинка казалось уже легла на тебя могильной плитой.
Ты жив, Платонов? Ты здесь, со мной, ведомый мой? Из такого побоища, когда сор
ок четыре, как за легкой добычей, гоняются за двумя, выйти невредимыми нем
ыслимо. И сержант знает об этом! Интересно, сколько ему лет совсем мальчиш
ка…
Держись, парень, еще разворот, еще раз в атаку… Не будет им легкой добычи! Д
о тех пор, пока тянут моторы и не все патроны расстреляны, пока сами целы
Ц только вперед.
А наши бомбардировщики уже, наверное, накрыли цель и находятся далеко от
фронта. Сколько же прошло времени? Сколько жизней может прожить человек
за такой вот, один миг?..
Внезапно яркое пламя вспыхнуло рядом и справа Ц огонь жадно лизал кабин
у «мессершмитта». Фашисты шарахнулись врассыпную. С этого момента они уж
е не пытались налетать столь нахально: видимо, решив, что судьба свела их с
настоящими асами, так спаянна, так динамична была наша пара. И невдомек им
было, что ведомый мои, цепко и мужественно обеспечивший всю виртуозност
ь маневров, получал по сути боевое крещение.
Такое крещение оказало бы честь любому мужалому летчику! Вот и еще один с
тервятник, волоча жирный черный шлейф, пошел камнем вниз. Немцы, как всегд
а, будто по команде, стадом вышли из боя…
На аэродром мы вернулись в «решете» Ц в моем самолете насчитали тридцат
ь две пробоины, у ПлатоноваЦ не меньше.

Турецкий вал

С утра до вечера над передним краем непрерывно висели чужие и свои бомба
рдировщики, но чужих в восемь-десять раз больше. Стаями носились над ними
истребители, вспыхивали короткие схватки и длительные воздушные бои, ча
ще безрезультатные.
Третий день сентября Турецкий вал находился в аду. Сверху невозможно был
о разглядеть, что творилось на земле Ц от частых взрывов бомб и снарядов
все скрылось в дыму и гари. Зато хорошо просматривались подступы с обеих
сторон вала. Противник выдавал себя огнем густо натыканных артиллерийс
ких батарей, на дорогах стеною стояла пыль Ц непрерывно сновали автомаш
ины, длинными цепочками тянулись конные повозки, подходила пехота, а по п
олям дыбили землю танки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64