Карелла встал и подошел к нему:– Могу чем-нибудь помочь?– Сержант там, внизу, сказал, чтобы я поднялся сюда, – ответил капрал. – Я ищу человека по имени Капелла.– Карелла, это я.– Это от капитана Маккормика, – доложил капрал и вручил Карелле конверт из плотной бумаги, в левом верхнем углу которого стоял гриф: «Армия США. Следственно-криминальный отдел».– Вы быстро сработали, – заметил Карелла.– Вообще-то мы получили этот пакет еще вчера, но в конторе никого не было. Почтовая служба зарегистрировала его в 4.07 утра. Видно, ребята в Сент-Луисе отправили его на самолете поздно вечером в субботу. Быстро дошло, правда?– Очень быстро, – подтвердил Карелла. – Большое спасибо.– Не за что, – ответил капрал. – Как мне добраться отсюда до Рейтер-стрит? Мне там в призывном пункте надо кое-что прихватить.– Это прямо по дороге к центру, – объяснил Карелла. – Вы на машине?– Да.– Тогда, как отъедете от участка, поверните направо, на следующем перекрестке – снова направо. Там будет улица с односторонним движением, ведущая строго на север, она приведет вас прямо на Речное шоссе. Найдете поворот на запад и потом езжайте по этой дороге, пока не увидите указатель на Рейтер-стрит.– Спасибо, – поблагодарил капрал.– Вам спасибо, – ответил Карелла, помахав на прощание конвертом.– Не за что, – снова сказал капрал, лихо повернулся кругом и зашагал по коридору.Карелла вернулся к своему столу и вскрыл конверт. Бумаг внутри было не много, но бланки оказались незнакомыми, потребовалось некоторое время, чтобы в них разобраться, а потом – чтобы переварить содержавшуюся в них информацию. По ходу чтения он делал записи, не зная, сможет ли оставить эти ксерокопии или их надо будет вернуть, и поэтому не решаясь ставить пометки на полях. В пятницу из телефонного разговора с Маккормиком он понял, что тот весьма щепетилен в отношении формальностей, и подозревал, что по прочтении бумаги придется отослать обратно.Джеймс Рэндольф Харрис вступил в армию 17 мая десять лет назад. Его направили в Форт-Гордон, Джорджия, для прохождения начальной подготовки, а потом в Форт-Джексон, Южная Каролина, для совершенствования в пехотной подготовке. В конце августа его отправили за океан рядовым первого класса роты "Д" 2-го батальона 27-го пехотного полка 2-й бригады 25-1 пехотной дивизии. В деле это не было отмечено, но Карелла знал по фотографии, найденной в квартире Харриса, что Джимми служил в огневом расчете «Альфа» второго отделения.Если Карелла правильно помнил реалии собственной военной службы, в роте четыре взвода, а во взводе четыре отделения, следовательно, в роте "Д" всего 16 отделений. В каждом взводе существуют 1-е, 2-е, 3-е и 4-е отделения, причем в армии предпочитают обозначать их цифрами, а не буквами. Поскольку взводов четыре, должно быть четыре вторых отделения. Из дела не было ясно, в каком из них служил Джимми. Карелла допускал, что если Джимми обратился за помощью к своему старому однополчанину, это должен был быть человек из его ближайшего армейского окружения, но чтобы попасть в точку, ему необходимо знать номер взвода.В деле, как положено, отмечалось, что Джимми был ранен в бою 14 декабря, и далее ранение описывалось в строгих медицинских терминах. В конце декабря его перевели из полевого госпиталя в Гонолулу, а оттуда – в еще один госпиталь, в Сан-Франциско, и, наконец, – в Главный госпиталь в Форт-Мерсере. В его форме N 214 значилось, что в марте он получил почетную демобилизацию с полной пенсией по нетрудоспособности. Вот и все.Карелле нужно было знать больше.Вздохнув, он открыл свой телефонный справочник и стал листать страницы на букву "А", пока не нашел раздел «Американская армия». Там он отыскал телефон, по которому уже звонил в Джефферсон, а под ним – номер национального центра учета личного состава в Сент-Луисе. Карелла взглянул на стенные часы. Было двадцать минут десятого, значит, в Сент-Луисе – только двадцать минут девятого: издержки жизни в большой стране. Он нацарапал номер на клочке бумаги, достал из верхнего ящика стола три бланка и, переложив их копиркой, начал печатать отчет о показаниях, полученных от Ллойда Бакстера и Роксаны Харди.Карелла спрашивал себя, что подумал бы майор Лемар об откровениях Роксаны? Похоже, майор не сомневался, что Джимми говорил правду об изнасиловании в подвале двенадцать лет назад. Однако это было никакое не изнасилование: ни шикарное, по первому разряду, ни даже самое что ни на есть захудалое. Просто пара разгоряченных подростков наслаждалась обществом друг друга в подвале у электрощитка – бывает и хуже. Чего Карелла никак не мог понять, так это зачем Джимми солгал. И почему майор его не раскусил? Конечно, опытный психиатр увидел бы истину сквозь шелуху ложных воспоминаний. Все было ясно, кроме того, что Роксана явно говорила правду о случившемся в тот день. Слишком уж она волновалась, вспоминая те события. Но опять же, и рассказ Джимми был эмоциональным, и ведь это именно ему мерещились кошмары.Карелла недоумевал. В том, что произошло тогда между Джимми и Роксаной, не было ничего кошмарного, если не считать страха наказания. Вероятно, Джимми терзали опасения, что его поймают. Быть объектом преследования – еще со средневековых времен считается занятием не из приятных, а нравы современной уличной банды мало чем отличаются от средневековых. Джимми, наверное, чертовски мучило то, что случилось с подружкой Ллойда. Ему, несомненно, были знакомы уличные разборки, и он видел себя в роли жертвы одного из таких побоищ – свинцовые трубы, обрушивающиеся на его череп, колесные цепи, крушащие его ребра, кованые ботинки, втаптывающие его в землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75