Это совершенно естественный вопрос, цвет кожи тут ни при чем, так что не будем об этом. – Карелла понизил голос и повторил: – Так как, были у него знакомые с преступным прошлым?– Нет. Во всяком случае, прямо он никогда об этом не говорил.– То есть как вас понять? А не прямо?– Нет, ни о каких знакомых преступниках он никогда не говорил.– Тогда что вы имели в виду, употребив слово «прямо»?– Мой сын никогда в жизни не сделал бы ничего дурного.– Миссис Харрис, вы только что сказали, что ваш сын никогда прямо не говорил о своих знакомых с уголовным прошлым. Что это значит?– Ничего.– А не говорил ли он о какой-нибудь преступной деятельности, к которой имел отношение?– Мой сын не имел отношения ни к какой преступной деятельности.– Может, он задумывал что-нибудь в этом роде?– Не знаю. Честное слово, не знаю. Он был нездоров.– То есть как это нездоров? А что с ним было?– Кошмары.– Какие кошмары?– Они у него с тех самых пор, как он выписался из Форт-Мерсера.– А что такое Форт-Мерсер?– Военный госпиталь на севере штата. Недалеко от тюрьмы.– Так что за кошмары?– Иногда он просыпался с криком. Я заходила к нему в комнату, он сидел на кровати и вглядывался в темноту, словно зрячий. Я обнимала его, а он был весь в холодном поту. «Что с тобой, Джимми, что случилось, сынок?» – спрашивала я, но он не отвечал ни слова. Он просто дрожал у меня в руках.– А днем он про эти кошмары когда-нибудь говорил?– Нет. Но Изабел рассказывала мне, что он от них так и не избавился.– И когда же она вам об этом говорила?– Да совсем недавно.– Итак, миссис Харрис, вам ничего не известно о планах Джимми. А в принципе там могло быть нечто противозаконное?– Пожалуй, да.– Он говорил вам что-нибудь в этом роде?– Он говорил, что они разбогатеют.– Кто?– Они с Изабел.– А каким именно образом, не говорил?– Мистер Карелла, я должна сказать вам правду. Мне кажется, он задумал что-то не совсем чистое.– Он говорил это?– Нет.– Так почему же?..– А зачем бы иначе ему понадобился старый приятель по армии?– Что вы имеете в виду?– Он сказал мне, что нашел одного из своих приятелей.– По армии?– Да, по-моему, так он и сказал.– И кто же это?– Имени я не запомнила.– А он не сказал, зачем ему понадобился этот приятель?– Сказал, что тот поможет им с Изабел разбогатеть.– А каким образом, не сказал?– Нет.– Так почему же вы решили, что тут что-то нечисто?– Сама не знаю. Может, потому что солдат учат обращаться с оружием.– Но прямо сын ничего вам не говорил...– Нет.– Ну что ж, – Карелла пожал плечами. «Как в кино, – подумал он. – Двое старых фронтовых друзей находят друг друга, чтобы очистить банк или казино в Лас-Вегасе. Вообще-то и такое возможно. Все возможно. Но сомнительно. И все же – возможно, черт возьми». – Спасибо, – сказал Карелла, – вы нам очень помогли.Но сам он в этом совсем не был уверен. * * * В это субботнее утро инспекторская скорее походила на церковь. Кроме шуток. Лучи ноябрьского солнца сплошной пылевой дорожкой пробивали под острым углом длинные зарешеченные окна и золотистыми пятнами собирались на крышках столов и пишущих машинках. Радио на столе Дженеро передавало органную музыку. Карелла ожидал божественного чуда, но его все не было.Дженеро печатал.Он купил себе карманный словарь в мягкой обложке и время от времени сверялся с ним, отрываясь от работы. Эта стрекотня машинки, да еще с перерывами, раздражала Кареллу. Печатать в храме – святотатство. А помимо всего прочего чудес в мире больше не происходит, и дело его было совсем табак – черствее, чем вчерашний хлеб.Органная музыка заполнила инспекторскую. Карелле даже захотелось исповедаться. Он не был на исповеди с того самого времени, как перестал ходить в церковь. То есть с пятнадцати лет. По странному совпадению тогда же он потерял невинность на крыше одного жилого дома в Риверхеде, с девушкой по имени Сузи Райан, ирландкой. Она ходила в ту же церковь, что и Карелла. После посвящения на крыше Карелла решил, что надо исповедаться в своем грехе. Но потом подумал, что священник может поинтересоваться ее партнершей, соучастницей греха. Таким образом всплывет имя Сузи Райан, такой щедрой, такой страстной. В те ранние годы Карелла готов был и в пекло за ней пойти. В общем, он колебался и в конце концов решил не ходить на исповедь. А заодно и вообще никогда больше не ходить в церковь, но это решение к Сузи Райан никакого отношения не имело. Просто церковь всегда навевала на него сон.«Отчего ты больше не ходишь в церковь?» – спросил отец. «А ты отчего, папа?» – ответил Карелла вопросом на вопрос. «Ну так забудем об этом», – подытожил отец.А сейчас он подумал, что если бы не многолетнее отступничество, то можно было бы помолиться Богу и попросить его сотворить чудо или хотя бы дать в руки путеводную нить, и тогда все проблемы развеялись бы как дым. А так – по радио звучала органная музыка, да Дженеро стучал на машинке, а у Кареллы не только не было путеводной нити в руках – он даже не представлял себе своего следующего шага.«Ладно, позвоним в Форт-Мерсер», – подумал он.Ход его мыслей не имел ничего общего с классической дедукцией. Звонок – это просто от отчаяния. До разговора с Софи об убитом он не знал практически ничего. Когда расследуешь подобное дело, весьма важно знать, как человек провел последние двадцать четыре часа жизни – с кем встречался, где был, что видел. Что касается Изабел Харрис, то здесь была хоть какая-то ясность: она провела их в постели с Фрэнком Престоном. Но о Джимми он знал только, что в то утро он, как обычно, ушел из дома в половине десятого, в течение дня занимался своим нищенским бизнесом на Холл-авеню, потом скорее всего зашел в бар, чтобы переждать час пик, и, наконец, двинулся домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75