– Да, да, разумеется, если я чем-нибудь могу быть полезна...Она пыталась изъясняться в манере, к которой прибегают многие черные в разговоре с белыми, особенно, если белые – люди официальные. Вся эта речь чисто фальшь и подделка, которую так хорошо воспроизводят манекены фальшивого телевидения. Телезрителям манекены кажутся живыми. Бог с ней, с этой грязной конурой в Даймондбеке. Вот она – настоящая действительность – на экране. И настоящая семья времен Великой Депрессии – она тоже на экране, а о собственном отце, которому в 1932 году приходилось семью кормить на пять долларов в неделю, можно и забыть. Телевизионные врачи – врачи взаправдашние, и телевизионные полицейские тоже, вообще – все правда, кроме научной фантастики; впрочем, и она более реальна, чем фотографии луны.Вот так они и сидели. Двое взаправдашних полицейских и одна взаправдашняя черная женщина. Один из полицейских был итальянцем, но грязное пальто не носил, не запинался и не прикидывался немым. Другой полицейский был лыс, но леденцы не сосал, череп до блеска не выбривал и не одевался, как мэр города. А черная женщина не являлась супругой владельца сети прачечных и одета была не так, будто собралась на прием. В присутствии двух белых она ощущала неловкость – пусть даже собственная сноха была белой. А что они полицейские – так от того только страшнее. Все трое сидели действительной и весьма неприятной близости, потому что кто-то действительно убил двоих – мужчину и женщину. Иначе они бы и о существовании друг друга не ведали. Вот что упускает телевидение – случайный характер самой жизни. В мире телевидения все имеет свои причины; свои мотивы. И только полицейские знают, что даже Шерлок Холмс – это полная туфта и что слишком часто нож между лопатками всаживают просто так, безо всякой причины. А здесь они как раз чтобы выяснить – был мотив или не было: ничего удивительного, если и не было.– Миссис Харрис, – сказал Карелла, – у вашего сына и снохи было много друзей?– Да, в общем, были. – Снова та же фальшивая речь. Карелла подумал, что она через каждые три фразы будет вставлять слово «вполне» – верное свидетельство того, что человек говорит не на своем обычном языке.– А вы их знаете?– Нет, лично не знаю.– А ваши сын и сноха когда-нибудь кого-нибудь из них ругали?– Нет, такого мне никогда не приходилось слышать.– Не знаете, они в последнее время друг с другом...– По-моему, они вполне ладили.– Мы стараемся выяснить, нет ли...– Да, да, конечно, но, видите ли... ведь они были слепыми.Ну вот опять. Опять не хотят верить, что их убили – ведь они слепые. Слепые, и поэтому их не могли убить, особенно так жестоко и безжалостно. Но ведь это факт.– Миссис Харрис, – сказал Карелла, – постарайтесь забыть про их слепоту. Я понимаю, трудно поверить, что кому-то могли помешать два безвредных существа...– И тем не менее, – заметила миссис Харрис.– Вот именно. И поэтому мы...– Ясно.– Кто, миссис Харрис? Как вы думаете, у кого они могли стать на пути?– Даже представить себе не могу.– А может, у них у самих возникли какие-нибудь проблемы? Может, Джимми или его жена приходили к вам в последнее время посоветоваться?– Нет, ничего похожего.– Как вам кажется, были они счастливы в семейной жизни?– Похоже на то.– А у Джимми не было другой женщины?– Нет.– Уверены?– Да, иначе я бы знала.– А как насчет Изабел?– Она была очень привязана к нему.– Они часто к вам приходили?– По крайней мере раз в месяц. Ну и еще по праздникам – на Рождество, в День Благодарения и так далее. Я ждала их на следующей неделе. Уже и индейку заказала. Десять фунтов. Нас должно было быть шестеро – Джимми с женой, Крисси, это моя дочь, с приятелем, и я с одним человеком, с которым встречаюсь.Тут внезапно тон ее переменился. Разговор о Дне Благодарения, обо всех этих домашних делах словно вернул ее в естественное состояние. Эти двое белых детективов, может, и не могут понять, что это значит – быть черной, но по крайней мере, что такое День Благодарения, они понимают. Белый ты или черный, но всякий в Америке понимает, что такое индейка и тыквенное пюре, сладкая картошка и благодарность Богу за хлеб насущный.– Когда они в последний раз у вас были...– Да, – миссис Харрис понурилась. Она думала, что то был действительно последний раз. По лицу легко угадывались чувства. Карие глаза угольно почернели.– А никто из соседей не высказывался по поводу этого брака?– То есть, как вас понять?– Ну, я хочу сказать... ведь Изабелл была белой.– А-а. Нет. Во всяком случае, в моем присутствии никаких разговоров не было. Может, кто и думал, что не следовало Джимми жениться на белой, но мне никто не смел высказывать таких мыслей.– А сами-то вы что об этом думаете, миссис Харрис?– Я любила эту девушку от всей души.– Вы знаете, что ваше имя значится в страховом полисе Джимми?– Да, вслед за Изабел. – Она покачала головой – Да спасет Бог их души.– Двадцать пять тысяч долларов, – Карелла внимательно посмотрел на нее.– Да спасет Бог их души, – повторила она.– Миссис Харрис, а этот человек, ну, тот, с которым вы встречаетесь... можно узнать его имя?– Чарльз Кларк.– Вы давно знакомы?– С полгода.– И насколько серьезны ваши взаимоотношения?– Ну... он сделал мне предложение.– И вы приняли его?– Нет. Пока нет.– Однако же вы не исключаете, что выйдете за него?– Не исключаю.– И он об этом знает?– Я сказала ему, что надо подождать, пока Крисси не заживет своим домом. Она собирается замуж будущим летом, свадьба назначена на июнь, ее жених кончает школу.– А сколько ей?– Семнадцать.– И вы сказали мистеру Кларку, что, возможно, выйдете за него в июне?– После того, как Крисси уедет отсюда, да.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75