Так что эта проблема была решена. Таубер пожелал ему удачи. Карелле не терпелось потянуть за ниточку под названием «Стефани Уэллс» прямо сейчас, а то и она может повиснуть. Он поехал на Першинг, надеясь на то, что либо в квартире Стефани кто-нибудь живет и этот кто-то знает ее нынешний чикагский адрес, либо, уезжая, Стефани оставила его в привратницкой. Честно говоря, ему важно было не столько сообщить ей о смерти тетки, сколько кое-что выяснить. Неизвестно, разумеется, насколько она осведомлена относительно привычек или знакомых покойной, но ведь не зря на бумажке сказано, что в крайнем случае надо обращаться к Стефани, а уж более крайнего случая, чем тот, что уже произошел с Эстер Мэттисен, явно не будет.Карелла шел навстречу порывистому ветру, низко опустив голову.Знакомые надписи, густо покрывающие стены домов вызвали в нем привычное недоумение.Его дед эмигрировал из Италии в Америку, потому что слышал, что здесь улицы мостят золотом. И сразу же убедился, что это не так. Он развозил молоко, и самородки которые роняла по дороге лошадь, были единственным золотом. Да что там золото – даже чистотой, как в родном Неаполе, здешние улицы не отличались; впрочем это суждение Джованни можно признать спорным. И все же в те времена, когда дед появился здесь (а было это на рубеже веков), еще не исчезнувшее европейское чувство традиции и места заставляло иммигрантов испытывать гордость за свой дом и тщательно ухаживать за ним – пусть это будет даже самая последняя развалюха. Сооружение, – то, в котором живешь ты, и соседнее, и то, что вслед за соседним, – все это дом. А в совокупности получается «La vicinanza» – община. У себя дома не гадят. Там, где едят, – нужник не устраивают. В те времена, каким бы занюханным дом ни выглядел, никому бы не пришло в голову разрисовывать стены всякими надписями. Никому бы также не пришло в голову разрисовывать троллейбусы – метро еще только строилось, тут разрисовывать было нечего – потому что тогда жили люди, унаследовавшие тысячелетнее чувство красоты и не привыкшие еще к тому, что в Америке вещи существуют для того, чтобы либо улучшать их, либо выбрасывать.Карелла поднялся по некрутым ступеням лесенки, ведущей во двор. По обе стороны ее возвышались две пустые бетонные урны, покрытые вполне загадочными именами. Он пересек двор и подошел к подъезду. Во дворе играли в мяч двое ребятишек. Когда Карелла проходил мимо, они на секунду подняли голову, но тут же вернулись к игре. Войдя в тамбур, Карелла пошарил глазами в поисках кнопки привратника, но заметил вдруг на одном из почтовых ящиков имя Стефани Уэллс. Что бы это могло означать? Она что же, уехав в Чикаго, решила сохранить за собой квартиру здесь, в Айсоле? Или просто сдала кому-нибудь на время в аренду, а новый жилец не удосужился сменить табличку?Карелла нажал на кнопку звонка под ящиком. Безрезультатно. Он надавил снова, более настойчиво, готовый уже открыть дверь в вестибюль, едва раздастся зуммер. Но было тихо. Тогда Карелла отыскал с самого края почтовый ящик привратника и снова нажал кнопку. Подождав какое-то время, он собрался было повторить попытку, когда, наконец, послышался желанный зуммер. Схватившись за ручку двери, ведущей в вестибюль, он вошел внутрь. В просторном помещении было на редкость жарко. Слева у стены свистели и шипели два радиатора. В глубине подъезда виднелась богато расписанная железная дверь единственного лифта. Справа Карелла разглядел кусочек картона, где от руки было написано: «Привратник», а под надписью – черная стрелка. Повинуясь указанному направлению, Карелла двинулся по вестибюлю и постучал в квартиру 10.– Кто там? – спросил мужской голос.– Полиция.– Кто?– Полиция.– Ах, мать твою.Карелла ждал. За дверью слышались какие-то шорохи и громкое ворчание – привычный антураж привычного спектакля. Наконец, дверь открылась и на пороге появился белый мужчина лет семидесяти, в смятых синих брюках, белой нижней рубахе и сбитых красных шлепанцах. Выглядел он крайне неприветливо, да и неприятно, глаза слезились. Через открытую дверь виднелся угол незастеленной кровати. Карелла подумал, что, наверное, разбудил привратника. Подумал он, что вряд ли тот с большой охотой будет отвечать на вопросы, связанные со Стефани Уэллс. Тон привратника сразу же подтвердил основательность его подозрений.– Ну так что там у вас? – заворчал он.– Извините, что так поздно побеспокоил, – начал Карелла.– Ладно, уже побеспокоили, что дальше?– Я расследую убийство, и мне...– Убийство произошло в этом доме?– Нет.– Так чего же вы от меня хотите?– Я ищу женщину по имени Стефани Уэллс. Возможно, она...– Ее нет дома.– Где она? – Карелла внимательно посмотрел на привратника.– На работе. У нее ночная работа.– То есть вы хотите сказать, что она все еще живет в этом доме?– Ну разумеется, она живет в этом доме. Иначе зачем бы вы ее здесь искали?– А в Чикаго она, стало быть, не живет?– Разве я живу в Чикаго? Разве вы живете в Чикаго?– Да, но я думал, она переехала в Чикаго.– Нет, она не переехала в Чикаго.– Хорошо, скажите, пожалуйста, где она работает.– Вы что, собираетесь забрать ее?– За что?– Она занимается совершенно законным делом.– Чем же она занимается?– Я не скажу, где она работает, если вы собираетесь забрать ее.– Мне надо задать ей несколько вопросов по поводу убийства. Женщина погибла.– Что за женщина?– Ее зовут Эстер Мэттисен, слышали это имя?– Нет.– А Джимми Харрис?– Нет.– Изабел Харрис?– Нет.– А не знаете, мисс Уэллс называла когда-нибудь эти имена?– Да я не так уж хорошо знаком с ней. Знаю только, что работает она ночами и что занимается вполне законным делом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75