Приговоренные пришли в трепет, стали что-то лепетать, стали приводить в с
вое оправдание жалкие доводы: «Мы действовали под давлением хозяев», Ч
иные упали на-колени и, обращаясь к адъютанту, молили о пощаде.
Ч Снимай портки, жирный черт, Ч пыхтел усатый капрал над толстым Фрицем
. Ч Тебе по-русски говорят Ч снимай!
Но тот двумя горстями со всех сил держал штаны и весь трясся.
Многочисленное сборище зевак шумело, волновалось. Из толпы слышались не
рвные выкрики:
Ч Шульц!.. Фриц!.. Рауль!.. Мужайтесь! Мы здесь, мы с вами.
Снова заиграл рожок. Все смолкло. Переконфуженные газетиры понуро стоял
и без штанов. Адъютант взмахнул рукой и торжественно, на весь плац, громко
объявил:
Ч Всероссийская императрица Елизавета, в своем неизреченном милосерд
ии даже к врагам своим, на сей раз всемилостивейше прощает преступных га
зетиров и берет с них клятвенное слово впредь такими продерзостями не за
ниматься.
Адъютант уехал. Казаки вскочили в седла. Солдаты с бравыми песнями строе
м разошлись. Публика помогла опозоренным газетчикам одеваться. Фриц, тяж
ело отдуваясь и вытирая с толстой шеи пот, прихватил пучок розог себе на п
амять.
В этот же день было объявлено выступление из Берлина.
Распоряжением нашего командования взяты были все деньги, какие оказали
сь в казначействе, в государственном банке и прочих казенных учреждения
х, а также получен так называемый «дусергельд», то есть подарок русским и
австрийским солдатам двухсот тысяч талеров.
Банкир Гоцковский готовился дать в ратуше русским военачальникам торж
ественный обед, но Чернышев затею эту отклонил.
За русским комендантом Бахманом магистрат прислал карету. Изливаясь в б
лагодарности за поддержание в столице столь великой дисциплины, магист
рат поднес ему, как коменданту города, десять тысяч талеров в награду. Не п
риняв денег, Бахман не без яда ответил:
Ч Я довольно награжден и тою честью, что несколько дней был комендантом
Берлина.
Войска выступили в полном порядке. Впереди Ч донцы. Они успели сложить п
ро свой поход песню. Потряхивая чубом, с лукавой смешинкой в черных, навык
ате глазах, Пугачев звонко начал:

Часто Фридриха мы били,
К нему в гости мы зашли,
Всю столицу перерыли,
Короля в ней не нашли.

Ударяя в бубны, в тулумбас, казаки с присвистом азартно подхватили:

Эх, любо, братцы, любо,
Любо врага бить!
С нашим атаманом
Не приходится тужить.
Эх, нечего тужить!

Опять залихватская запевка Пугачева:

Мы в Берлине погуляли,
Фридрих будет помнить нас.
В Шпре реке коней купали,
Весь повывезли запас.

И снова дружные голоса казаков:

Эх, любо, братцы, любо,
Любо врага бить!..


Глава 6.
Чугунные рыцари.


1

Наступил 1761 год, чреватый важными неожиданностями. Так, вместо Фермора, на
пост главнокомандующего был неожиданно назначен фельдмаршал Бутурлин
. Всем было в удивленье, что на протяжении пяти лет войны сменялся вот уже
четвертый военачальник. И, как на беду, все эти сановитые горе-воеводы, да
же граф Салтыков, не обладали в полной мере качествами главнокомандующе
го. У них была своеобразная, весьма удобная для Фридриха тактика: восемь м
есяцев сидеть где-нибудь в Польше, два месяца идти к полю битвы, два месяц
а воевать, успешно разгромить вражескую армию и, не использовав до конца
победы, не поставив разбитого врага на колени, снова с легким сердцем ухо
дить на винтер-квартиры в Польшу, то есть возвращаться к праздному восьм
имесячному прозябанию за счет русского крестьянства, изнывающего от во
енных поборов. А вот наступит лето, можно опять пойти подраться с Фридрих
ом. И так тянулось это из года в год.
Всех горе-воевод подсовывал мужественной русской армии правящий Петер
бург, отчасти и сама Елизавета.
Горе-воеводой оказался на деле и фельдмаршал Бутурлин. Про него шла молв
а, что он навряд ли способен и три полка водить, где же ему всей армией кома
ндовать?
И еще говорили:
Ч Да если б главнокомандующим граф Румянцев встал три года еще тому наз
ад, мир был бы заключен.
Бутурлину шестьдесят семь лет. Высокий, плотный, с красным горбатым носо
м, воспаленными, навыкате, глазами, он говорил густым басом, на подчиненны
х наводил иногда трепет, но с солдатами обращался милостиво.
Когда-то он учился в морском корпусе, был денщиком Петра I, принимал участ
ие в Полтавской баталии. Его хорошо знали при дворе. На куртагах он не раз
кутил с самой Елизаветой, а на придворных балах, танцуя в паре с государын
ей, фельдмаршал с таким азартом топал грузными сапожищами в паркетный по
л, что по всему дворцу шел треск и грохот, как от пушечной пальбы. Человек х
отя и недалекий, но прямой и честный, он, к сожалению, чрез меру зашибал вин
цом. Бывали в походе случаи, когда военачальник этот забирался к солдата
м в палатку, и там начиналась веселая попойка. Когда все, за исключением ад
ъютанта, были пьяны, фельдмаршал, расчувствовавшись и целуясь с гренадер
ами, тут же производил их в офицеры, а его самого затем уносили на квартиру
. Проснувшись и пососав на опохмелку соленый огурчик, он утром призывал а
дъютанта и спрашивал:
Ч Ну как?
Ч Вот, господин фельдмаршал, извольте утвердить производство семерых с
олдат в первый офицерский чин, Ч и служака-адъютант совал Бутурлину спи
сок новых офицеров.
Ч Каких, каких таких… семерых солдат? Ч таращил глаза Бутурлин. Ч А-а-а,
вспомнил!.. Ну-тка, покличь их сюды.
Он сидел на кровати в одной расстегнутой рубахе и подштанниках.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37