Там, в высоте, они
ветвились, срастались друг с другом отдельными побегами, образуя
сплошную, почти непроницаемую для света сеть, в которой обитало
бесчисленное множество еще по большей части совершенно не изученных
живых существ. Но здесь, на уровне земли, все было сумрачно и
безжизненно. Под псевдоколесами вездехода лежала ровная, хорошо
утрамбованная почва, и ничто, кроме выраставших на пути опорных
стволов, не задерживало продвижения вперед.
До цели было около двадцати пяти километров, и я преодолел это
расстояние за полчаса. Наконец, местность стала повышаться, и я понял,
что цель близка. Вскоре стало светлеть, и просветы между деревьями
далеко впереди начали окрашиваться в красный цвет.
Впереди было красное поле. И я должен был его пересечь.
У крайнего со стороны поля опорного ствола я остановил машину. Мне
совсем не хотелось ехать дальше. Почему-то только теперь мне стало по
настоящему страшно. Но пути назад уже не было. Если я не хотел, чтобы
меня нашли, если хотел, чтобы мой след затерялся, то я должен был
пересечь красное поле. Я обругал себя самым последним идиотом и тронул
машину вперед, прямо на заросли ядовито-красных лопухов, постепенно
увеличивая скорость. И почти тут же небо над головой, еще только что
ярко-голубое, с начинающим клониться к закату солнцем стало
затягиваться белесой дымкой. Теперь пути назад уже точно не было,
теперь был один путь - вперед, только вперед, к вершине холма. А
дальше уж как придется. Я гнал вездеход вверх по склону холма на
максимально возможной скорости, чтобы выиграть время и оказаться там
раньше, чем красное поле отреагирует на мое вторжение. Рваные клочья
лопухов летели из-под псевдоколес, обрызгивая вездеход кроваво-красным
дождем, когда приходилось обьезжать то и дело встречавшиеся на пути
ямы. И все темнее становилось небо над головой, и вот уже солнце
исчезло в дымке, и даже в кондиционированной атмосфере кабины
почему-то ощущалась давящая духота наружного воздуха. И время тянулось
медленно-медленно, и лишь потом, реконструируя эту свою гонку к
вершине, я с удивлением узнал, что заняла она не больше двух минут.
На вершине я остановился.
Небо висело совсем низко над головой - так низко, что, казалось,
опустись оно еще немного, и вездеход на вершине холма будет раздавлен.
Позади, там, где он только-что проехал, склон холма перерезала черная
борозда - местами почти прямая, местами идущая зигзагами. И в стороны
от этой борозды, как волны по воде вслед за быстро пронесшимся
катером, расходтлись по поверхности красного поля белесые полосы. Они
медленно катились по склону холма, а с вершины его, с того места, где
сейчас стоял вездеход, наперерез им шли точно такие же белесые круги.
Было темно, душно и очень тихо - как перед грозой, когда все вокруг
замирает. Все точно соответствовало описанию красных полей,
хранящемуся в моих мнемоблоках. Там же хранилась и инструкция, которую
я нарушил теперь, инструкция, запрещавшая приближаться к красным полям
- со стороны ли леса или с воздуха - на расстояния, меньшие пятисот
метров. Инструкции подобного рода пишутся кровью. Их нарушение стоит
крови.
Но иного выхода у меня не было.
Я поудобнее уселся в своем кресле, глубоко вздохнул и перешел на
прямое мысленное управление вездеходом. Это было теперь моей
единственной надеждой на спасение. Но я не поручился бы тогда, что мне
хватит выдержки на то, чтобы сконцентрировать свое внимание целиком и
исключительно на управлении машиной, что я смогу слиться с вездеходом
в одно целое и увести его из-под удара. Я знал лишь одно - то, что
это не полигон, и если я ошибусь, то это будет моей последней ошибкой.
Знание такого рода позволяет творить чудеса, но не думаю, чтобы
нашлось много охотников творить их такою ценою.
Игра со смертью началась через полторы минуты.
Сначала я увидел, как где-то далеко внизу, у самой границы леса на
поверхности красного поля появилась темная полоса. Она быстро
покатилась вверх по склону холма навстречу белесым кругам,
расходившимся от вершины, края ее загибались, постепенно опоясывая
холм, и вот уже она сомкнулась в быстро сжимавшийся круг, в центре
которого стоял вездеход. Первый раз, пока еще не знаешь, когда
наступает момент, после которого промедление становится губительным -
самый опасный. Вездеход отскочил в сторону в самый последний момент -
не раньше, когда красное поле могло еще отреагировать на его
перемещение, но и не позже. Я проскочил через темное, стремительно
сужавшееся кольцо, когда оно было всего лишь метров двадцати в
диаметре, и сейчас же позади с низко нависшего неба ударила молния. Но
мне некогда было смотреть на след, который она оставила, потому что
снизу снова накатывалось темное кольцо, и снова нужно было увернуться
от него, и снова сзади, совсем рядом ударил с неба мощный разряд, и
снова и снова повторилось то же самое. Вскоре я совершенно сбился со
счета, я перестал слышать шум от непрерывно бьющих совсем рядом в
землю разрядов, я потерял всякое ощущения направления, я полностью
забыл о том, кто я и где я, слился с вездеходом в одно целое,
превратился в автомат, единственной задачей которого было выскочить из
центра очередного черного кольца.
И вдруг все кончилось. Вездеход стоял на самой опушке сетчатого леса,
едва не упираясь в один из могучих стволов, выдвинутых вперед. И была
тишина. Совершенная, невероятная тишина, так что какое-то время мне
даже казалось, что я оглох. Я перешел снова на ручное управление,
перевел дух и вытер пот со лба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64