Все-таки, мы не виделись лет восемь.
- Все было изложено в том сообщении, которое ты получил, - сказал я,
усаживаясь в кресло, - мне поручено изучить на месте состояние дел,
составить отчет. Рутинная работа.
- Рутинная говоришь? Тогда почему такая спешка? Почему нас заранее не
предупредили?
- Тебе ли не знать о методах инспекции?
- Твоя правда, мне ли о них не знать, - задумчиво сказал он, глядя
куда-то мимо меня, - у меня все эти инспекции в печенках сидят. За те три
года, что я здесь, собственно на работу затрачено не больше половины
времени.
- Без причины вас здесь не стали бы инспектировать.
- Может, причина-то как раз в том, что нас слишком часто инспектировали,
- сказал он раздраженно, - Тут дел невпроворот, а они знай себе посылают
инспекцию за инспекцией. Как будто этим можно помочь.
- Ну я-то, в конце концов, не инспектор. Просто наблюдатель.
- Сегодня наблюдатель, завтра инспектор. Что я не знаю, как это делается.
Ведь трех же месяцев не прошло, как спровадил последнюю инспекцию. И
главное, - все больше раздражаясь, говорил он, - Ну хоть бы какая польза
от всего этого была. Ну хоть бы малейшая! Я им говорю: не хватает людей, не
хватает транспорта, не хватает спецоборудования для бурения и для синтеза.
Я получаю хоть что-то? Нет. Они присылают тебя.
- Ну это, я думаю, еще не самый худший вариант.
- Хоть какая-то радость, - он невесело усмехнулся, посмотрел на меня -
впервые, наверное, с тех пор, как мы сели - сказал:
- А ты здорово изменился, Алексей. Так и живешь один?
- В общем, да, - ответил я. Ч то тут ответишь?
- Ты знаешь, - сказал он, немного помолчав, снова глядя куда-то в
сторону, - Я ведь виделся с Хейге. Года три назад, перед самой отправкой
на Кабенг.
Только такого душеспасительного разговора мне сейчас и не хватало. Даже
скулы свело от напряжения. Вот уж никогда не угадаешь, где и как тебя
настигнет прошлое. Впрочем, чего удивляться? Он же помнил нас по сорок
шестому и еще раньше. Помнил, какими мы были на Кларке. И он, конечно, не
знал того, что случилось позже. И не знал, чем же я в действительности
теперь занимаюсь. Никто из моих старых друзей не знал этого, и потому мне
порой так тяжело давались встречи с ними. Впрочем, у меня теперь почти и
не осталось их, старых-то друзей. Разве что те из них, с кем, как вот с
Графом, например, виделись мы в эти годы слишком редко, чтобы понять, что
стали чужими друг другу.
К счастью, его вызвали на связь, и разговор прервался. А когда он закончил,
наконец, переговоры и повернулся ко мне, я сразу приступил к делу. У меня
было мало времени, и мне надо было спешить.
- У тебя здесь работал некий Панкерт. Химик, - уточнил я, - Что ты
можешь о нем сказать?
Что-то изменилось, когда я задал этот вопрос. Я не смотрел на Графа,
задавая его, потому что хотел, чтобы прозвучал он как бы между делом.
Напрасно. Когда я поднял глаза, Граф был уже таким же, как и минуту назад.
Впрочем, не исключено, что я почувствовал то, чего не было. Бывает. Когда
очень устанешь, и не такое бывает.
- Пропади он пропадом, этот Панкерт, - сказал Граф и отвел взгляд в
сторону.
- Это все, что ты можешь о нем сказать?
- Если бы... Ты его знаешь?
- Откуда? Я и не видел его никогда, - наверное, это было правдой. Я не
помнил Панкерта по Джильберте, хотя, не исключено, встречался с ним в
коридорах базы. А за тот месяц, что готовился к работе на Кабенге, его так
и не смогли обнаружить. Нигде - ни на Земле, ни на Траденте, ни на одном
из транспортных звездолетов. Хотя с Кабенга - это мы точно установили
перед самим моим вылетом - он улетел.
- А почему ты им интересуешься?
- В инспекцию Академии поступил его доклад. Собственно, это основная
причина моего прилета на Кабенг.
- Интересно, сказал Граф. Вид у него был озадаченный. Но я бы не сказал,
что слова мои его както встревожили. Скорее, наоборот, он как бы
почувствовал облегчение от того, что услышал. Он взглянул на меня, снова
отвел глаза и сказал, - Очень интересно. И что же он там пишет, в этом
своем докладе?
- Да, в общем, ничего особенного. Указывает на некоторые упущения - но
кто нынче без греха? Меня интересует, что ты лично можешь сказать о
Панкерте?
- Что я могу сказать? переспросил Граф, думая о чем-то другом, - Что я
могу сказать? Ну, во-первых, Панкерт не такой человек, чтобы врать. Я
уверен, что все, о чем он написал в своем докладе правда. Только, видишь
ли, бывают обстоятельства, когда... Ну, в общем, ради интересов дела лучше
не заострять внимания на некоторых вопросах. А Панкерт - честный человек,
отличный специалист. Не знаю, что бы мы делали без него на третьей
биостанции, ведь, по сути дела, он все модификации биофиксаторов
разрабатывал. Но характер у него... Человек не понимает, что существуют
обстоятельства, когда ради достижения высших, более значимых целей просто
необходимо чем-то поступиться, он всегда лезет на рожон. И в результате
вокруг него всегда складывается прескандальная обстановка.
Это я знал. Когда Зигмунд обьявил негласный розыск Панкерта он даже
добился санкции на просмотр транспортных файлов, хотя это и не дало нам
ничего нового - Вертер составил на него краткую характеристику-меморандум
на основании разговоров с людьми, близко знавшими Панкерта или же
работавшими с ним когда-то. Панкерт предстал в этой характеристике как
человек до крайности принципиальный, который ни перед чем не остановится
ради защиты своих принципов, везде готов пойти на конфликт и потому нигде,
как правило, подолгу не задерживавшийся.
- Ради высших целей, говоришь? - спросил я, - Что-то не помню, чтобы ты
так говорил раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64