Чего стоят хотя бы
системы циркуляции морских вод - ведь испарение с поверхности морей
составляет менее четверти поступающей в них из рек воды, и куда
девается остальная, мы до сих пор толком не знаем. У нас просто не
доходят до всего этого руки. Все силы брошены на прорыв к Резервуару,
но даже бурение на Кабенге неожиданно оказалось проблемой. Даже
проходка вроде бы изученных пород превращается в проблему. Так
спрашивается, чего же нам ждать там, где обнаружены вообще уникальные
структуры, которые нам пока непонятны? Например магматы. Вы знаете о
них?
- Немного. Я знакомился с материалами по Кабенгу. Но лишь в общих
чертах.
- А Л-гейзеры, миноры, гладкие соли... Все это - явления уникальные,
нигде больше не было ничего подобного. И вот мы приходим и пытаемся
интерпретировать данные о сдвигах этих, так сказать, платформ на
основании знаний, полученных на изучении других планет. Мы попросту не
можем знать, где, на каком этапе возникает в нашей интерпретации
ошибка. Быть может, мы все здесь не тем занимаемся, наш опыт
геофизиков здесь просто неприменим, и прав Бланга тот же, который
предлагает рассматривать Кабенг как некий сверхорганизм. Наше незнание
неизбежно порождает где-то ошибку, это является неоспоримым фактом.
Хотя бы потому, - он снова положил руки на сенсорную панель, что-то
подкорректировал в наблюдаемой картинке, - Потому хотя бы, что такие
вот значения напряжений не выдержит ни одна из известковых пород. Там,
внизу, должен быть монолит из стали или какого-то близкого по
прочности металла. Или же все это должно быть армировано эдгоновыми
нитями. Вы можете себе представить металлический монолит в тысячу
километров длиной?
- Могу, - я пожал плечами, - Отчего же не представить? Но, как я
понимаю, здесь такого монолита нет.
- Совершенно верно. Вдоль разлома лежат слабые, испещренные трещинами
породы - и в них накопились огромные, несопоставимые с их прочностью
напряжения. Из этого я делаю вывод, что интерпретация данных не
соответствует действительности.
- А что же тогда соответствует действительности?
- Вам так важно это знать?
- Разумеется?
- А мне вот нет. Мне гораздо важнее сегодня знать ответ на другой
вопрос - почему так получается? Зачем? Кому нужно, чтобы мы в панике
бежали с Туруу, ожидая катастрофического землетрясения, когда мы уже
почти прорвались к Резервуару?
Я ощутил вдруг, что весь дрожу от внутреннего волнения. Потому что он
задавал именно те вопросы, которые были самыми важными для меня. Но
наивно было бы думать, что он знал и ответы на них.
И все же я спросил:
- И кому же, по-вашему, это нужно?
- Если б я знал...
- Но у вас же есть какие-то предположения?
- Есть. Какие-то предположения у меня действительно есть, - он снова
переключился на свою работу и замолчал. Я не стал торопить его с
ответом. Что он мог сказать мне? Что такого мог он мне еще сказать? И
без того, все сказанное им прекрасно вписывалось в ту жуткую картину
происходящего, которая сформировалась в моем сознании. И пусть я не
знал и не мог пока знать о том, кому же было нужно, чтобы прекратилась
экспансия человечества в Галактике, чтобы человек разделил судьбу
медждов - и, возможно, не их одних. Я не знал и не мог знать тогда,
зачем это кому-то могло понадобиться. Но я был уверен, совершенно
уверен в том, что мне совершенно точно известен ответ на, пожалуй,
самый главный вопрос, ради которого я и прибыл на Кабенг.
На вопрос: как действует наш противник?
И у меня не было возможности хоть с кем-то поделиться своим знанием. Я
должен был уцелеть. Хотя бы для того только, чтобы донести это свое
знание до Академии, я должен был уцелеть. Любой ценой.
Я снова повернулся к экрану, высветил картину недр под Туруу и стал
разглядывать ее. Двенадцать скважин шло к Резервуару. Двенадцать, а не
пять, как указывалось во всех известных мне официальных материалах
проекта. Я вывел на экран информацию. Две скважины, самые глубокие,
бурились сейчас. Остальные были уже заброшены. Самые давние - из-за
толчков, разрушивших их во многих местах. Те, что бурились позднее -
из-за химических повреждений стенок скважин во время вынужденных
остановок робот-буров. Чертовщина какая-то - химические повреждения.
Никогда не слышал ни о чем подобном. Ведь стенки должны формироваться
с учетом локальных свойств окружающих пород. Впрочем, на Кабенге
действительно, наверное, возможно все, что угодно. Даже химическое
разрушение - если оно происходило на самом деле, если это не еще один
фокус наподобие той тензограммы, что показал Гримсон.
Наверное, я держался лишь напряжением воли. Но усталость все же брала
свое - картинка перед глазами рябила, и мне никак не удавалось
отогнать эту рябь, чтобы как следует рассмотреть структуру пород,
через которые прошли скважины. Я на несколько секунд зажмурился, потом
открыл глаза и снова посмотрел вперед. И лишь тогда понял, что рябь
эта не мерещилась мне, что она существовала в действительности, что
породы там, под нами были испещрены многочисленными трещинами,
заполненными то жидкостью, то газом. Только это были не трещины. На
предельном разрешении сетчатая структура, которую они образовывали,
была видна достаточно отчетливо. Не требовалось особой интуиции, чтобы
понять, что же напоминала эта структура, и система почти сразу же
подтвердила мою догадку. Там, глубоко под нами породы пронизывала сеть
каналов, структура которой больше всего напоминала структуру
каппилярной сети кровеносной системы.
И все эти каппиляры густо оплетали пробуренные нами скважины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64