Вообще, мне кажется, он счел меня привередником и сквалыгой: недавно о
н сотворил вывеску местному парикмахеру Сенкевичу, так Сенкевич не так к
нему придирался, а заплатил вдвое больше!
И вот когда, наконец, со всем этим было покопчено Ц у меня была консультац
ия и на ней вывеска, а в самой консультации почти начальственный стол и вс
е, что для него полагалось, я сел за этот стол и принялся ждать своего перв
ого посетителя.
И дождался. Хотя и пришла она (это была женщина) только на другой день, часо
в этак в семь утра, когда я еще находился в постели. Дико забарабанила в дв
ерь, закричала:
Ц Ти есть хто в хаце? Аблыкат?! Ти гэта тут аблыкат?
Это была большая рыхлая женщина неопределенного возраста, у нее была обл
ожная грудь, бесцветные водянистые глаза и одышка. Она пришла ко мне, пото
му что ее оставил муж. Сразу после свадьбы, которая длилась неделю и котор
ую она устроила на собственные деньги, он ушел к другой, и она прибежала ко
мне (скорее всего, именно «прибежала»), чтобы, с моей помощью получить эти
деньги назад.
Ц А як жа ж?! Няхай сплачываиць! Ц убежденно заключила она при этом так гл
убоко вздохнула, что из ее груди вырвался целый аккорд всхлипывающих, св
истящих звуков.
Подробнейшим образом я попытался ей объяснить, почему взыскать расходы
на свадьбу нельзя (тогда было нельзя, во всяком случае: свадьба Ц обряд, у
страивать ее никакими законами не предусмотрено и прочее), она вниматель
но меня выслушала, не противореча и даже время от времени кивая головой к
ак бы в знак торю, что полностью со мной согласна, а потом опять вздохнула.

Ц Дык няхай со мной спиць!
Ц Как, как? Ц не понял я.
Ц Як из бабой! Ц пояснила она. Ц Няхай живець со мной, кали ня хочиць спл
ачываць. А як жа ж?!
Вот тут я уже прямо-таки взметнулся.
Ц Нет, вы… вы понимаете что говорите? Как же я его могу… Могу заставить ег
о?… Насильно, что ли?!
Но она оставалась совершенно спокойной.
Ц Дык няхай сплачываиць!…
Нет к тому времени я не был совсем уже желторотым юнцом, которого подобны
е вещи могли повергнуть в ужас. За два года, что прошли после окончания уни
верситета, я успел поработать следователем в прокуратуре и литработник
ом в одной областной газете, часто бывал в командировках, где перевидал м
ножество самых разных людей: от важных председателей колхозов, «героев т
руда», за которых писал их статьи, до рядовых колхозников, от самоуверенн
ых секретарей райкомов, полуграмотных профессоров обществоведения, ко
торым их статьи правил, до вечно ссорящихся друг с другом учителей Ц да Б
ог знает, с кем только не сводила меня за это время жизнь! От нее же я успел п
олучить и первых своих несколько оплеух и притом весьма основательных. С
овсем желторотым птенцом я уже, словом, не был. Но чтобы встретиться с таки
м вод человеческим чудом Ц это у меня было впервые. И я растерялся.
Ц Вот видите, Ц снова попытался я объяснить своей клиентке и даже для ч
его-то поднял при этом указательный палец, Ц видите, как неправильно вы
поступили? Свадьба нужна была вам обоим, так? А потратились на нее только в
ы. Разумно это? Хорошо?
Ц Дрэнна! Ц закивала она, опять-таки полностью со мной солидаризируясь
. Ц Ой, як же ж дрэнна, як дрэнна!
Она сидела, полузакрыв глаза и положив перед собой на столе свои большие
и сильные крестьянские руки. Из ее груди после каждого слова вырывался д
олгий хлюпающе-свистящий звук. Рассказывала. О том, что, мол, очень хороше
е было «вяселля» Ц богатое! Одной только водки сколько для него было выг
нано («кольки адной гарэлки»)! А сколько пришлось накупить «матэрии»! «Ма
тэрия» Ц бязь или иная не. дорогая хлопчатобумажная ткань Ц это, чтобы о
бвязать ею гостей на свадьбе, чтобы вообще, видимо, все было крепко завяза
но. А теперь оказывалось, что за все это должна платить только она Ц это п
отрясало! Она широко открыла один глаз, посмотрела на меня с недоверием.

Ц А ти вы ня брэшыце?
Но только как бы все это курьезно ни выглядело, мне было искренне жаль эту
женщину, такую здоровенную и такую совершенно беспомощную, а заодно и не
множечко перед ней совестно. Я думал: вот я «аблыкат» Ц профессиональны
й вроде бы юрист, дипломированный. Пять лег, пять самых голодных лет в моей
жизни, потому что это были послевоенные годы, постигал я премудрости это
й профессии, просиживал ради ее приобретения, полученные еще на первом к
урсе по профкомовскому талону штаны, и вот теперь является ко мне эта жен
щина, эта нелепая деревенская мечта, натворившая кучу глупостей, и я не то
лько не могу ничего для нее сделать Ц не могу ей даже растолковать это. Не
понимает она меня. V нее Ц своп представления о жизни, свои законы… Знаю л
и я эти законы, учили ли меня им в моем очень умном университете, где изуча
лись десятки самых разнообразных вещей, вплоть до законов вавилонского
царя Хамураппи, но ничего не говорилось, почему эта тридцати Ц или тридц
атипятилетняя тетка из деревни Старые Лески оставшаяся до сего времени
в девицах и желающая, чтобы ее в се родной деревне считали не сожительниц
ей, а законной женой, закатывает свадьбу па двести человек, ухлопывает на
это уйму денег, своих, трудовых, заработанных потом и кровью, при этом ее б
ессовестно обманывают, а я ничего не могу для нее сделать?
Мы все еще продолжаем с ней находиться на прежней точке: «Дык няхай сплач
иваиць!» Ц «Дык няхай живець!» Но мне все-таки очень хочется ей помочь, к т
ому же это ведь моя первая посетительница, и я мучительно перебираю в уме
все, что мне известно о подобных ситуациях, ищу хоть какую-нибудь зацепку
, которую можно было бы обратить ей на пользу, и не отпускаю ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35