Езда в леспромхозовском Фимином «газике» (его еще называют «козликом»
Ц наверное, из-за его зверских подскоков па каждой кочке), езда на попутн
ых грузовиках и лесовозах, причем не обязательно в кабине, но и наверху (та
к я один раз добирался зимой до городка Борисова, догоняя суд), лежа па обл
еденелых бревнах и балансируя на них с умельством циркового эквилибрис
та Ц целых два года умопомрачительных поездок по этим дорогам, выслушив
ание разнообразных историй из местной жизни или пересказов содержания
чувствительных индийских фильмов (это уже по части нашего судебного, сек
ретаря Зиночки) и, наконец, сами паши судебные заседания в промерзшем и вс
егда почти пустом помещении сельского клуба, неведомо для кого вообще ус
траиваемые!…
В клубе всегда холодно, но еще и темновато, хотя на дворе день, перед кажды
м из нас ставят керосиновую лампу, а на судейском столе, на сцене даже две.
Над одной из них Пильгунов в очередь с народными заседателями будет грет
ь руки.
Собственно публики, людей, не имеющих к делу прямого отношения, в зале чел
овек пять пли шесть: несколько дремлющих стариков и старух, несколько ре
бятишек (среди которых, как правило, один глухонемой ребенок), одна безвоз
растная сельская дурочка, на протяжении всего процесса посылающая приз
ывные улыбки Пильгунову.
Вносят, расставляют и зажигают лампы. Рассаживаются. И тут выясняется, чт
о нет второго заседателя («Максимовича» или «Яковыча», который еще накан
уне повез в Слуцк продавать картошку, а то и вообще уехал в Солбцы хоронит
ь тещу. Ц «А нешто баба Гэлька памерла? А чаго? Ц «А ти ты не ведаиш, чаго лю
ди памираюць?»
Пока ищут другого «второго» заседателя, прокурор Михаил Павлович деяте
льно натаскивает общественного обвинителя, «зав» местным клубом, котор
ый должен выразить мнение негодующей общественности села (дурочка, услы
шав что-то из их беседы, начинает радостно хохотать и хлопать в ладоши), а т
о и пишет ему его будущую речь. Чем-то подобным занимаюсь и я с общественн
ым защитником. Это нужно и прокурору, и суду Ц всем: всем нужны показатели
, у всех отчетность.
Секретарь суда сорокалетняя Зиночка раскладывает перед собой стопки б
умаги, проверяет, не замерзло ли чернило в чернильнице а заодно рассказы
вает кому-нибудь содержание последнего увиденного индийского фильма, г
де оба героя («он» и «она») оба «симпатичные», но не могут соединить своих
судеб из-за третьего, тоже «симпатичного», но менее… Если ее собеседнико
м оказываюсь я, то здесь она предпочитает говорить о невестах. О «симпати
чной» начальнице нашего паспортного стола, например, симпатичной и еще б
огатой: Ц «Она все выигрывает!» Ц сообщает восторженная Зиночка. Ц Она
выиграла мясорубку, стиральную машину, патефон… Очень симпатичная, пять
десят два года…
Наконец, все на своих местах Найден второй заседатель (он чуть пьян Ц нич
его, в холодильнике клубного зала отрезвеет), доставлены (или пришли свои
м ходом) подсудимые: те двое по делу о павших овечках (выясняя свои отношен
ия, они ножами пырнули друг друга в пах) и еще две местные молодые учительн
ицы Ц тоже ножами и тоже в пах, но уже па иной почве. На почве любви каждой и
з них к новому учителю физкультуры…
Все, словом, на своих местах, все явились. Зиночка проверяет явку.
И тут раздается громкий и раскатистый, как весенний гром, храп дурочки ко
торая заснула, так и не дождавшись начала судебного заседания. Храп и сме
шки в зале.
Секретарь Зиночка ответственно поднимается со своего секретарского ст
ула:
Ц Встать, суд идет!

* * *

Моим первым судебным делом было дело о хулиганстве. Трое подвыпивших пар
ней во время сельского храмового праздника «кермаша» сводили друг с дру
гом какой-то непонятным им самим счет, изрядно при этом один другого отде
лали вырванными из забора кольями (здесь это нередко происходит и не в св
язи с храмовыми праздниками!) и попали на скамью подсудимых. Я защищал одн
ого из них, сонного увальня с близко посаженными глазами и потным носом, с
воей защитой ничего не добился и был чрезвычайно этим раздосадован.
Было и несколько небольших и несложных дел типа ужо упомянутой ссоры из-
за падежа овец (дела так называемого частного обвинения), заканчивавшихс
я, как правило, прими, рением сторон. Мирились они, «стороны», впрочем, еще д
о су. да и даже успевали выпить мировую, но в суде могли снова поссориться
и даже проникнуться друг к другу еще большей ненавистью. Ц А, так ты все ж
е считаешь, это из-за меня они сдохли, а не потому, что в колхозе совсем нет
кормов?» Ц «Из-за тебя, из-за тебя, из-за кого же еще? Ц И тогда все судогов
орение начиналось сызнова, шло по второму или даже по третьему кругу. При
этом и Пильгунов и я всячески старались их помирить, но у Пильгунова с его
шутками-прибаутками это получалось куда лучше:
Ц Икельчик Абрам (в деревне все Икельчики и все с библейскими именами Аб
рамов, Исаков и Яковлев, это ее специфичность; у другой другая Ц в способе
разрешения споров; только ножом в пах или только кольями), Икельчик Абрам
, так ты теперь к Икельчику Исаку и в гости ходить не будешь, и детей своих р
азжените? А как же внучек Кастусь Ц разрубите его пополам, как та дуреха у
царя Соломона? Про Соломона чув?
Умница Пильгунов подкупал их еще и великолепным знанием местных услови
й в каждом колхозе, чуть ли не на каждой ферме.
Ц Обиделся ты, Икельчик Абрам, на Икельчика Исака не из-за этих овечек, бу
дь они неладны, а потому что оштрафовало тебя тогда правление на пять тру
додней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35