Иначе следовало признать, что человека посадили зазр
я и продержали в заключении около двух месяцев в силу совершенно очевидн
ой следственной ошибки? Он попросил для Авхимовича все два года и не как-н
ибудь там условно Ц реально, и обвинение в этой части нужно было уже отме
сти мне. Причем, по-видимому, я проделал это тоже достаточно четко: Авхимо
вич был оправдан и по эпизоду самогоноварения и тут же в зале суда из-под
стражи освобожден.
А еще несколько дней спустя мне довелось вкусить первые плоды известнос
ти, которые принес мне мой скромный успех в глусском деле. Слух о нем дости
г Старых Дорог уже на другой день (слухи в этих местах распространяются в
ообще чрезвычайно быстро), и вот на другой или на третий день я был приглаш
ен на совещание в райком партии, где узнал, что в порядке поощрения, что ли,
включен в бригаду по изъятию самогонных аппаратов.
От предложенной чести я, впрочем, отказался: помогло то, что в день, когда в/
масштабах всего нашего района должно было проводиться это мероприятие,
мне предстояло выступать в кассационной инстанции областного суда, в Ми
нске. Я сказал об этом, меня поддержал наш районный прокурор и меня нехотя
освободили. Когда несколько дней спустя я возвратился из Минска, то узна
л, что мероприятие прошло успешно и без моего участия, по району изъято тр
иста шестьдесят пять аппаратов (запомнил это число по количеству дней в
году). В каждом селе колхозники сами охотно выносили и сдавали свои стары
е аппараты, чтобы тут же их заменить новыми…

Глава IV.
Автоинспектор Донцов, следователь Узлянер и другие мои приятели. Геогра
фические и духовные ориентиры бабки Миронихи, или Старые Дороги, как цен
тр мироздания. Взятка.

Я еще ничего не рассказал о моих друзьях и о том, где и как протекала моя по
слеконсультационная, послеслужебная жизнь.
Она в основном протекала в той же консультации, служившей мне одновремен
но и квартирой. И сюда по вечерам Забредали иногда ко мне «на огонек» мои п
риятели Ц помощник прокурора Павлик Горогуля, румяный неунывающий чел
овек лет тридцати пяти, очень уверенно глядящий в собственное будущее, и
следователь Евгений Абрамович Узлянер.
Внешне Евгений Абрамович напоминал дух, который не особенно нравился эт
от умный, сдержанный человек, может быть, только несколько застенчивый, д
аже робкий, потому что так уж нескладно сложилась его жизнь. С женой он не
поддерживал отношении, жил вдвоем с шестнадцатилетним оболтусом-сыном
в маленькой пристройке к прокуратуре типа сарайчика, а то и вообще один в
своем служебном кабинете, спал па столе, а почти всю свою небольшую следо
вательскую зарплату отсылал той же жене в Минск, только бы она не появлял
ась у нас с Старых Дорогах и не терзала его своей совершенно патологичес
кой ревностью. При этом был он еще человеком немножко смешным некоей сво
ей явной старомодностью.
Внешне Евгений Абрамович напоминал дух, который не успел облечься в плот
ь, до того он был длинен и тощ, лицом походил па Мефистофеля, а сердце его пр
инадлежало полногрудой Фаине Марковне, завучу средней школы. Когда Евге
ний Абрамович, идя по улице или прогуливаясь со мной го вечерам в городск
ом парке (самое прекрасное в городке место) случайно встречал Фаину Марк
овну, он непременно останавливался, наклонялся, чтобы поцеловать ей руку
, при этом конфузливо улыбался, краснел и весь как бы превращался в почтит
ельное внимание и в прямой угол. А коварная Фаина Марковна, хотя и отвечал
а на его улыбки и весьма даже обнадеживающе, все же смотрела только на кре
пыша Павлика, если он с нами прогуливался, или еще на одного нашего прияте
ля, автоинспектора Васю Донцова, большого, сильного, как Поддубный, и побе
дительно великолепного. «Ой, не люблю я вашего Узлянского!» Ц не раз гово
рила моя хозяйка, нарочито искажая фамилию моего интеллигентного друга,
который никак не соответствовал ее представлениям о мужской красоте и к
тому же всегда был до обидного убого одет. Она не прощала ему выгоревшего
форменного кителя и рубахи с десятком штопок, сделанных неумелой мужско
й рукой («Слухайте, чтобы мужчина не мог себе найти женщину и сам стирал и
штопал свои рубахи?!»). Не прощала, должно быть, и его бесплотности («Слухай
те, он что-то вообще кушает?»), и даже того, что он слишком засматривается на
грудь прекрасной завучихи. Потому что никогда ему этой груди не увидеть,
не стесненной узким швейпромовским лифчиком и не спрятанной под шевиот
ом скромного учительского жакета, а, буде истерзанная одиночеством и тос
кой Фаина Марковна и решится ее обнажить, то сделает это она «как-нибудь н
е для вашего Узлянского, можете быть уверены!», язвительно замечала стар
уха и улыбалась всеми своими морщинами.
Я уже говорил, что устройством моей судьбы занимались в районе буквально
все, та же старуха, величайшая в мире моралистка и сводня одновременно. Он
а рассказывала, например:
Ц Встретила сегодня мадам Лозовую, медсестру из поликлиники. Спрашивае
т: «Как там, между прочим, ваш аблыкат, симпатичный, между прочим, говорит, п
арень!… А вы, говорит, между прочим, кажется, собирались зайти ко мне в гост
и (все у нее «между прочим»!), хотели посмотреть на мои цветочки… А мой дура
к, говорит, вчера уехал на месяц па курсы повышения квалификации…»
Нет! Ц негодует старуха. Ц Нет, вы мне только скажите, какие теперь женщи
ны?! Какие они все бессовестные и какая хадость! Муж 'Только вчера уехал! Уе
хал только на один месяц, не на год, не на десять лет, а она уже зовет «аблыка
та»!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35