Грешили прежде всего на Лигачева.
Меня тоже покоробила его фраза, брошенная сгоряча, кажется, в Армении: мы,
мол, не посмотрим на национальные традиции. Но я не верил, не верю и никогд
а не поверю, чтобы Егор Кузьмич когда-либо давал прямые указания на уничт
ожение виноградников.
Так или иначе, а образ «врага» (тут еще и Гдлян с Ивановым весьма своевреме
нно постарались по другой линии) в лице Егора Кузьмича был создан и масте
рски апплицирован на ту часть интеллигенции, которая, став под Ваши хору
гви, искренне боролась за здоровье населения. Причем, тонко сместив поня
тия, ей приписали Ц что бы вы думали?! Ц великодержавные замашки.
Странно Вы повели себя в этой ситуации. По элементарной логике, знаменос
ец и автор идеи вроде бы должен отстаивать своих сподвижников. Вы же как-т
о незаметно ушли в сторону, оставив их в качестве мишеней для из-мываний «
прорабам перестройки».
Может быть, именно тогда родилось что-то похожее на сомнение в Вашей искр
енности? Но в те времена моя вера была еще настолько избирательной, что я м
ог сомневаться в ком и в чем угодно, кроме Вас.
Это уже потом… А до того… до того я Вам, как и многие другие, верил безразде
льно. Тем более что Вы приняли участие и в моей судьбе, которая одно время
висела на волоске.
…Мои взаимоотношения с властями на Украине складывались по-разному.
Как и многие другие, попав в крестовину особого внимания в 60-е, я с тех пор т
о выныривал, то скатывался вниз, вплоть до неоднократного снятия с работ
ы. А одно время после голосования против исключения известного во всем м
ире правозащитника Ивана Дзюбы из Союза писателей Ц я «загремел» так, ч
то почти два года был «на творческих сухарях», само собой Ц без права печ
атания и выезда.
…Давно намекали посвященные, что на меня упорно «капают» Щербицкому, или
«ВВ», как его именовали. Причем не только письменно («националист» или, по
крайней мере, «национал-коммунист»), но и устно, доверительно, чуть ли не в
семейном кругу. Если первые доносы еще можно было как-то попридержать (а ч
естных людей и в ЦК было немало), то доверительные, сказанные на ушко, дохо
дили к адресату. Но я надеялся: ВВ, как человек опытный, рассудительный, ра
зберется, что к чему.
Вскоре мне как-то под вечер позвонил старый друг и полунамеками предлож
ил «пройтись». Рассказал следующее. На Политбюро, помимо других дел, расс
матривался регламент и предполагаемые выступающие то ли на предстояще
й сессии Верховного Совета, то ли на партийном пленуме. Все шло как обычно.
Но тут среди предполагаемых ораторов кто-то назвал мою фамилию. И вдруг,
всегда сдержанный и осторожный в выражениях, ВВ буквально взорвался. Он
кричал: я же говорил, что этому человеку (т. е. мне Ц Б. О.) нельзя д
авать слова, Вы что Ц не слышали, что он болтает?! И не только здесь, но и там
! (сиречь в Москве Ц Б. О). Мне же говорил имярек (он назвал фамили
ю одного из моих коллег Ц Б. О.), что Олейник серьезно свихнут на
нацпочве! (При этом многозначительно повертел перстом у виска.)
Ошарашенные участники того заседания буквально съежились. Моего старо
го друга особенно встревожило то, что сей «диагноз» был выдан Щербицким
не в узком кругу членов ПБ, а в присутствии заведующих отделами.
На сей раз даже мне, тертому, стало не по себе: я вполне осознавал, что фраза
насчет свихнутости, брошенная, возможно, сгоряча, для особо рьяных прихл
ебателей, могла послужить прямым указанием со всеми вытекающими… Какая-
то машина «касается» бортом… «Скорая». Соответствующий укол… А дальше В
ы уже сами знаете. И не исключено Ц навсегда.
На второй день я был в Москве: в этой ситуации промедление и вправду смерт
и подобно. Думаю, что окружение Щербицкого не ожидало от меня такой прыти.
Но больше всего их шокировало и ввело в уныние то обстоятельство, что я су
мел в тот же день передать письмо с изложением «истории вопроса». Я ни на к
ого не «капал», а просто сообщил «диагноз», поставленный мне Вашим сподв
ижником. И оставил за собой право подать в суд на ВВ.
Вы отреагировали сразу же, наивно спросив через своего помощника, что, мо
л, предпринять? Я ответил: а ничего, просто ставлю Вас в известность о прои
сшедшем, дабы упредить возможную фальшивку из Киева. И не ошибся: утечка и
нформации была настолько мгновенной, что уже на следующий день, по прибы
тии в Киев, я это почувствовал. Меня буквально обхаживали и чуть ли не заис
кивали передо мной люди из окружения ВВ.
Видимо, это обстоятельство, так сказать в форме компенсации за моральный
ущерб, в какой-то мере содействовало и тому, что среди других я попал в чис
ло соискателей депутатского мандата от КПСС. То есть в «красную сотню», к
ак изволила заметить не по-женски развязная Старовойтова, которая почем
у-то самозвано присвоила себе право выступать сразу от имени нескольких
народов и партий.
Хотя и мне было не совсем ясно, зачем создавалась эта сотня? Неужели Вы боя
лись «пролететь» на выборах по нормальному округу? Да ведь тогда еще «ру
ководящая» была настолько сильна, что избрание обеспечивалось на все ст
о с лишком процентов!
Говорю это не задним числом, подлаживаясь под нынешнюю конъюнктуру: еще
в период избирательной кампании на вопросы, как отношусь к сей модели, я о
ценивал ее однозначно негативно, что можно легко проверить. Но я еще наст
олько был очарован вашей приверженностью демократии, что, повторяю, мог
усомниться в любом, кроме Вас. Да еще после упомянутого инцидента…
Тем временем демократия разворачивалась вовсю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52