Его глаза казались светлыми, почти желтыми, а взгляд был
колючий, недобрый. На нем был большой и бесформенный прорезиненный балахон,
хотя давно уже жарко светило солнце и на небе не оставалось ни облачка.
- Этот господин желает переговорить с Краг-Андерсеном, - пояснил Пале. -
Позвольте представить: Эйвинд Дорум, прежний владелец дома.
Дорум протянул мне свою клешню, я назвал свое имя, и мы обменялись
рукопожатием. Несмотря на жару, рука его была холодной.
- Нужно поговорить! - буркнул он. - Важное дело к Краг-Андерсену.
Срочное!
К моему удивлению, левое веко у него вдруг поднялось, и глаз сделался
совершенно круглым.
- Краг-Андерсен дома, - невозмутимо ответил я, стараясь действовать как
заправский мажордом. - Позвольте, я вас провожу.
Провожая посетителя к крыльцу (как будто это не был его родной дом!), я
снова услышал отчаянный вопль нашей лошади. А когда вернулся к конюшне, Пале
стоял у окошка и смотрел внутрь. Лошадь вопила, будто ее режут.
- Необыкновенно нервное животное! - обратился ко мне Пале с улыбкой. - В
самом деле, что ее так нервирует? Лошади - весьма любопытные существа, на
редкость чуткие... Вам не кажется, что они как-то связаны с потусторонними
силами, с нижними мирами? Недаром в народных поверьях у черта обязательно
есть лошадиное копыто.
Вы не зайдете к нам выпить чашечку кофе? - быстро спросил я, чтобы только
не слушать новую лекцию о сатанизме. При всем моем любопытстве, этот человек
теперь был мне решительно несимпатичен.
- Благодарю, в другой раз! - ответил он с легким поклоном. - Я должен
вернуться к своей работе. Я вышел немного подышать и увидел Дорума. И пошел
вместе с ним: я надеялся услышать что-то новенькое о капитане Корпе.
- Ну, и как?
- Дорум, знаете ли, не слишком общителен. Но все же, кое-что любопытное
он мне сообщил. Как вы знаете, согласно легенде, шхуна "Кребс" по уговору с
дьяволом должна платить выкуп каждые семь лет.
Теперь считайте: эстонское судно - декабрь 1937 года, не так ли? А в
ноябре тридцатого года при подобных же обстоятельствах здесь были найдены
"останки" английского парохода. И представьте себе, в феврале двадцать
третьего такая же участь постигла норвежское судно "Бесс"...
- Да, поразительно... - сказал я и поинтересовался. - А почему Эйвинд
Дорум ходит в плаще в ясную погоду?
Пале мягко улыбнулся и отвечал с кроткой, прямо-таки пасторской
интонацией:
- Боюсь, в душе этого бедного человека постоянно бушует непогода. Но мне,
в самом деле, пора домой. До свидания, господин Рикерт, передайте привет
вашим друзьям!
Распрощавшись, я пошел в конюшню. Навел там порядок. Лошадь больше не
бесновалась. А по дороге к крыльцу я снова столкнулся с Дорумом. Он выскочил
из дома и бросился прочь, дергаясь как подстреленный медведь. Лицо его было
красным, глаза сверкали. Увидев меня, он погрозил мне пальцем и прорычал:
- Нехристи! Столичная сволочь! Поганки! Ну, уж я вам покажу!
И помчался прочь, размахивая огромными кулаками. А я вошел в дом и
спросил:
- Арне, неужели ты побил убогого? Мне показалось, он вот-вот лопнет от
злости!
- Он решил выкупить обратно родительский дом. Умудрился набрать сумму,
которую я заплатил на аукционе. Я уверен, основную часть суммы ему
предоставила местная община. Они все тут помешались на том, чтоб все стало
по-старому. А я, естественно, отказался. И напомнил ему, что в купчей не
предусмотрена возможность обратного выкупа. У него больше нет на имение
никаких прав. Кажется, этого он до сих пор не уразумел.
- Ты не должен был так над ним насмехаться, Арне, - холодно бросила
Моника.
- Радость моя! Я всего лишь порекомендовал ему потратить свой капитал на
что-то более полезное. К примеру, на приобретение бритвенного прибора.
Просто он был не расположен шутить, вот и все. К тому же он попытался
закатить мне сцену по поводу своей собаки, невинно убиенной в этом доме. А
мне до сих пор никто не докладывал о его нежной любви к животным.
- Кстати, о животных! - вмешался я и поведал присутствующим о новом
припадке страха у нашей лошади.
- Ничего удивительного! - ответил Арне, кивнув и слегка усмехнувшись. - В
данном контексте все объясняется просто. Этот тип, Дорум, вымещает свои
неприятности на любой живой твари. Мне говорили, что пес потому от него и
удирал. Он измывался над лошадью так, что та просто плакала, а ты, Моника,
его жалеешь. Ей-Богу, дорогая, некстати! Лучше пожалей кобылу...
Я снова позволил себе переменить тему:
- Мне показалось, он твердо намерен нам отомстить.
- Не знаю, как насчет вас, а мне он угрожал вполне недвусмысленно, хотя и
по-прежнему глупо.
- А что он сказал? - поинтересовалась Эбба. Арне внимательно осмотрел
свои холеные ногти.
- Он меня проклял и воззвал к призраку своего прадеда, затем он сообщил,
что "Кребс" вернется, Йонас Корп сойдет на берег и проклятье настигнет меня.
Он сказал: не пройдет и месяца, как я буду мертвецом.
Глава восьмая. КРЕСТОВЫЙ ПОХОД ОБЪЯВЛЕН
Вечером мы с Танкредом разыскали шахматы и устроились в углу гостиной,
дабы отвлечь свои растревоженные умы.
Разыгрывался жесточайший гамбит, я пожертвовал слона и коня в безуспешных
атаках на поле f-7 и после шестнадцатого хода оказался в весьма скверном
положении. Танкред, обычно слегка бравирующий легкомысленным отношением к
жизни, к шахматам относился до смешного серьезно и теперь крушил мою позицию
с чисто немецкой основательностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69