Откровенно говоря, меня поразила наблюдательность Танкреда. Я никак не
ожидал, что мои чувства заметны постороннему взгляду, а если уж Танкред мог
читать во мне, словно по писанному, то Арне... Я старался внимательно
присмотреться к нему, но ничего подозрительного не увидел, ровно ничего. Его
отношение ко мне никак не изменилось. Во всяком случае, внешне.
Около десяти Эбба сказала, что устала и хочет спать. Моника тут же
поднялась, и они отправились наверх. Мы вчетвером остались внизу. Пили
виски.
После первой же порции в моем воображении вновь возникла Моника в белом
мокром платье, на рваных сетях. В душе запела виолончель... Я встал и
прошелся к камину и обратно. Надо было держать себя в руках. Алкоголь,
как-известно, обладает способностью отключать сдерживающие центры. А я не
хотел распускаться: пока не пройдет моя очередь - моя ночная вахта в желтой
комнате - нельзя начинать никаких объяснений.
Беседа не клеилась. Йерн скоро стал клевать носом. Наконец, он зевнул и
произнес:
- Что-то я устал... Ужасно спать хочется! Пойду-ка я в коечку...
Спокойной ночи всей честной компании... Да! Мне нужна ваша помощь.
Он вытащил из нагрудного кармана маленький конверт и осторожно достал из
него что-то невидимое: как оказалось - три человеческих волоса. Затем из
конверта было извлечено несколько полосок бумаги, с одной стороны на них был
слой клея.
- Я попрошу вас, когда я запру дверь, сделать вот что: эти три волоса
надо приклеить бумажками так, чтоб они как бы опечатали дверь снаружи. Один
под другим, с промежутком в один сантиметр. Понятно?
Карстен в своих чудачествах становился смешон. Арне иронически
усмехнулся, а я спросил:
- А это-то зачем?
- Не будь наивным, - ответил вместо него Танкред, - Элементарная магия.
Ученые древнего Вавилона всегда опечатывали двери человеческими волосами,
правда, Карстен? И что вам, в конце концов, не нравится? Мы сможем
проверить, не удрал ли наш ученый друг со своего поста. А если кто-то
Проникнет к нему через дверь, наша печать это покажет. Отличная идея.
Короче, мы проводили Карстена наверх. Его так разбирал сон, что он с
трудом разделся и рухнул в постель, как подкошенный, и когда мы закончили
"опечатывать" дверь, из комнаты уже доносился громовой храп.
* * *
Той ночью меня опять мучил кошмарный сон. Сначала все было прекрасно, мне
снилось, что мы с Моникой снова одни на острове. Была ночь, на море полный
штиль, вода серебрилась и мерцала в ясном лунном свете. Мы сидели,
обнявшись, и шептали друг другу разные слова. Я увидел у нее на шее
маленький золотой медальон на цепочке. Я открыл медальон, надеясь найти там
свой портрет, но там почему-то было изображение вставшей на дыбы лошади. Я
спросил:
- Почему у тебя в медальоне лошадь? В глазах у нее появился испуг.
- Лошадь? - недоуменно прошептала Моника. И вдруг раздалось громкое
ржание, очень громкое, заполнившее собой все ночное пространство. Моника
тоже ужасно закричала. - Пауль! Смотри! Как это?! Она вцепилась в меня
обеими руками и кричала во весь голос. Я обернулся и увидел за своей спиной
Пале.
Его лицо в лунном свете блестело, как металлическое.
- Я не помешал? - спросил он мягко, но голос его раздавался гулко, словно
в пещере. - Вы слышали лошадь? Необыкновенное нервное животное. Взгляните
вон туда!
- И он указал на море. Там по яркой морской глади прямо на наш остров
несло лошадиный труп. Морда коня с разинутой пастью торчала кверху, оскалив
огромные зубы - отвратительное, ужасное зрелище!
- Вам не кажется, что они как-то связаны с самим сатаной? - гулко и
страшно звучал голос Пале. - Почему в народных повериях у черта обязательно
есть лошадиные копыта?..
Я проснулся. Зажег спичку и взглянул на часы: половина второго. Я
попытался успокоиться и повернулся на другой бок. Но нет! Этот абсурдный сон
вспоминался во всех деталях. Тогда я попробовал сосредоточиться и объяснить
себе, что это было. Ясно, мне приснились обрывки того, что случилось в
реальности за этот день, грубая мешанина кадров из кинопленки, безумный
монтаж эпизодов, вырванных из естественного контекста и приправленных
собственной фантазией. Кстати, я вспомнил: у Моники в самом деле был золотой
медальон, маленький медальон на цепочке. Кажется, я целовал его - мои губы
запомнили его лучше, чем глаза. Ну, и что, это значит?
Беспокойство не покидало меня. Я дышал тяжело и неровно. Окно было
распахнуто, и в комнате, в общем-то, хватало воздуха. Но спать решительно не
хотелось. Я встал, накинул халат, подошел к окну. Была тихая, звездна",
очень спокойная и красивая ночь, кусты крыжовника под окном слегка шуршали,
покачиваясь, как пожилые сплетницы.
И тут - как продолжение сна - послышалось конское ржание: резкий,
звонкий, тревожный звук. "Вот, чертова скотина!" - мысленно выругался я.
Конюшня была видна из моего окна, я хорошо видел ее дверь и стену с окошком
- там не было ни души. Может, старой лошадке тоже снятся кошмары? Во всяком
случае, я подумал, что весь мой сон мог накрутиться на этот реальный звук.
Успокоенный, я вернулся в постель. Потом я уснул и проспал до утра без
всяких сновидений.
Утром, когда я еще брился, вошел Танкред.
- Пойдем взглянуть, как там наш вавилонский мудрец? - спросил он. Я
ополоснул лицо и отправился вместе с ним по коридору.
Перед дверью в желтую комнату мы остановились. Танкред внимательно
осмотрел три волоска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69