Мне её удовольствие по поводу моего с
остояния опьянения было куда как понятно. Чрезмерно выпив, я опускался н
а один уровень с нею, во мне обнажалась человеческая слабость. Люди, и близ
кие, хотят, чтоб их кумиры, любимые так же вывозились в дерьме, как они сами,
не высовывались, не возвышались. Мои жёны и близкие, хотя и хотели быть жён
ами Супермена и железного человека, радовались проявлению моих слабост
ей. Род человеческий всегда тянет свои жирные пухлые ручонки к Герою: «Со
йди к нам в жидкое месиво, будь как мы!» А я бил их по рукам, а я кричал своей ж
енщине: «Ты ленива! Подъём, в строй, совершенствуй себя!» Толпа не любит жи
ть с героями. Пока я не пришёл в камеру 32, они себе спокойно храпели до обеда
, возились до полуночи, а появился я, и им пришлось почувствовать себя вино
вными перед самими собой. Я говорил им: «Учите английский, используйте вр
емя, ходите на прогулку, не то у Вас атрофируются ноги, занимайтесь спорто
м». Им пришлось переживать меня недели две, они пытались подражать мне, мы
пошли все трое на прогулку… Первым отстал Аслан… Ихтиандр продержался д
ольше и импульсивно, с перерывами ходил на прогулки. Потом, к его счастью,
началась осень и появился предлог не ходить, Ц дождь, он радостно дождём
и воспользовался, хотя одна треть прогулочного дворика закрыта железно
й крышей. Человек слаб и не терпит возле себя возвышающихся людей: Ихтиан
др едва ли не каждый вечер канючит, что вот на Бутырке бы… Я для него слишк
ом активен, и он имеет в виду, что на Бутырке бы меня поставили на место… Иб
о я камень, брошенный в их стоячий пруд.
Газета «Коммерсант» задала вопрос французскому писателю Эммануэлю Кар
реру: Какого Вы мнения об Андрее Макине?
Э. Каррер: Честно говоря, я не очень люблю его произведения. За «Testament» он полу
чил Гонкуровскую премию. Добрая и искренняя книга, но для меня немного ск
учная, поверхностная /…/ Я встречал в Париже ещё одного русского писателя
… Эдуарда Лимонова. Где он, кстати, теперь?
«Коммерсант»: Сидит в тюрьме. У него сложная репутация левого экстремист
а, и о своей партии он сейчас думает больше, чем о своих книгах".
Э. Каррер: "Вот повезло ему! Я гораздо больше люблю писателей с плохой репу
тацией. Скандальный Лимонов для меня интереснее, чем приглаженный Макин.

Каррер сам, если не приглаженный, то причёсанный. У него есть роман «Усы»,
где рассказывается, как приличный член общества, бизнесмен, сбривает усы
, но окружающие его люди не замечают изменения в его внешности. История с у
сами Ц повод для обличения безжизненного безразличия буржуазного общ
ества. Но Каррер, какой он ни есть буржуазный, хотя бы понимает, что стыдно
быть буржуазным, политкорректным, что это своего рода умственная и родов
ая неполноценность: быть буржуазным. Что это мелко. Что быть буржуазным
Ц это как признаться Ц «Вот Ц я не очень умный, Вы знаете». У француза хо
ть шевелится в подкорке Ц что стыдно быть этаким Макиным, что стыдно быт
ь скучным и поверхностным, пусть и добрым. Каррер знает, что злые, неправил
ьные, сидящие в тюрьмах, антибуржуазные прoклятые писатели приносят чело
вечеству больше озарений и дают пинков, чем Макины. Мы Ц камни, взрывающи
е ваши болота! Француз Каррер понял и позавидовал Лимонову, потому что во
Франции есть традиция де Сада, Бодлера, Селина, Жана Жене. В России? Первог
о нашего поэта Василия Тредиаковского при дворе били палкой. Все последу
ющие наши писатели старались быть политкорректными. Прoклятым был Чаада
ев, Герцен был прoклятым, но умел устроиться. Крайне не повезло Чернышевск
ому, после чуть ли не двадцатилетней каторги умер в Астрахани… Нет у нас п
рoклятой традиции, хотя отдельные прoклятые писатели были. Впрочем они не
были тотальными бунтовщиками, их бунт был в основном антисамодержавным,
политическим.
Ну конечно, они слышали тут в России о прoклятых. Самая последняя модель пр
oклятого поэта для русских Ц это Шарль Бодлер. Жан Жене или Пазолини для р
усских недоступны, просто морально непостижимы. «Лолиту» Набокова они п
рочли, как читают краснощёкие здоровые крестьянские дети. И писали в ред
акции газет: «Ну и что особенного в этой „Лолите“? А нас пугали!» С такой то
лстой шкурой как у русских, ну конечно, ничего особенного…
Я: Русские, Иосиф, недоразвитые по фазе, не понимают моего типа писателя. Г
де надо плакать, Ц они смеются, и наоборот Ц плачут, где я смеюсь. Они любя
т свои кинокомедии 70-х годов Ц всякое свинство: «Бриллиантовая рука», «Б
ерегись автомобиля», «Приключения Шурика». Русские Ц нация пошляков Ц
их герои Остап Бендер (жулик-еврей), Никулин, Вицин и Моргунов Ц пошляки, д
оминошники, управдомы. А я трагический писатель. У меня всё серьёзно на 100 г
радусов.
Бродский: Русский обыватель Ц свинья, потому что его кормили отрубями с
оветской анти-героической поп-культуры: «Берегись автомобиля», «Брилли
антовая рука», шурики Ц это всё отруби.
Я: Мы с тобой, Иосиф, оказались единственными трагическими фигурами в лит
ературе русского языка. Все остальные «коллеги Ц литераторы» Ц дешёвы
е комики. Свинский стёб только и слышен со всех сторон. Стёб и чавканье… Эт
ой нации придётся долго тужиться, чтобы родить ещё пару таких…
Бродский: Дело в том, что мы оба с тобой несовременны, Эдик. Я Ц архаичный к
лассицист, позади их советской современности. Ты обо мне правильно писал
, что я поэт 30-х годов. Ты тоже несовременен, ты ломишься панком впереди сов
етской словесности. Мне повезло, и очень, я вписываюсь целиком в каноны кл
ассической культуры, тебе Ц разительно не повезло, просто трагически не
повезло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115