, проживающего…, и меня, Савенко Эдуарда Вениаминовича, подследственно-о
бвиняемого по делу № 171, образовала группировку с целью создания организа
ции под названием «Газета прямого действия „Лимонка“ она же граната Ф-1».
В присутствии моих адвокатов я сказал Боброву, что так дело не пойдёт. Что
философ Дугин, писатель Лимонов, студент-юрист Рабко и музыкант Летов со
брались, чтобы создать художественно-политический и культурный рупор, а
не организованную преступную группировку. Посему, да будет он любезен п
ридерживаться моего словаря, а не навязывать мне свой, ментовский. Ведь э
тот протокол станет читать судья?!
Я не совсем понял, почему эти вспомогательные следователи, папины сынки
из Калмыкии и Татарстана, оказались замешаны в моё дело, включены ли они б
ыли в качестве стажёров, но то что они являются начинающими маньяками, я п
онял. Вся королевская рать следователей, возглавляемая закоренелыми ма
ньяками по жизни Шишкиным и Барановым стала терпеливо лепить моё дело. А
мне пришлось ждать, пока они дело слепят.

ГРОЗЯЩАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ СОИТИ
Я

Подумал на прогулке сегодня: "Я всегда брал себе женщину Ц лучшую из возм
ожных, потому что родился с ментальностью средневекового короля, рыцаря
-воина, наивно верящего, что всё лучшее принадлежит ему. Когда впоследств
ии женщины вдруг двигались от меня, побуждаемые всего просто-напросто с
воей женской природой, я воспринимал это как страшное предательство. Я н
икак не мог понять, почему лучшее тело, принадлежащее мне по праву талант
а и гения (и таким образом силы, ибо талант и гений Ц могучие силы), может бы
ть отторгнуто от меня, да ещё по воле самой обладательницы тела! Я восприн
имал уход женщины как предательство, самое злобное из предательств. О пр
едательстве женщины я написал может быть лучшие свои книги: «Это я, Эдичк
а!», главу «Предательство женщины» в «Анатомии героя».
Женщины долгое время занимали в моей жизни центральное место. Только в 1976
году я их детронировал вместе с Еленой. Уже Наташа Медведева делила свой
подиум с Судьбой и Литературой, а в последние годы совместной жизни и с Во
йной и Политикой. Начиная с конца 80-х годов женщина стремительно падает д
аже с того жалкого подиума, куда я её сам поставил в 1976 году, когда сверг с пь
едестала.
В тюрьме женщин нет. Есть штуки четыре баландёрши., одна другой баланднее.
Есть пара-тройка надзирательниц с толстыми ногами, есть пожилые тётки и
з медпункта и ларька. Есть на прогулке голоса таджички Лолиты и двух её по
дружек, они перекрикивают даже радио. У Лолиты смешливый манящий голос и
ностранки, я слышал от Шамса, таджика, сидевшего со мною четыре дня в камер
е № 46, что Лолита молодая красивая девочка Ц жена проходящего с ним по одн
ому делу Сиртака (так, кажется, звучит имя?). Да будет ей хорошо. Если судить
по голосу Ц она весёлая. Формула тюрьмы это: мужчины без женщин. Потому тю
рьма похожа по своим нравам на казарму. Тюрьма Ц это казарма, доведённая
до крайности. Экстремальная казарма, скрещённая с больничкой и обществе
нным туалетом.
Парадоксально, что в то время, как мечтой о женщине проникнут сам воздух т
юрьмы Ц одновременно в тюрьме культивируется отвращение к женщине. Точ
нее, в тюрьме женщина занимает подобающее ей место, она сама себе его опре
делила: место зверя, твари. Ведь все или почти все жёны и девочки зэков отк
азались от своих мужчин, после того как мужчины попали в тюрьму. Поскольк
у женщина отвратительно жестока к зэка, зэки жестоки к женщине. Женщины р
епродуктивного возраста для зэка все бляди, проститутки, нечистые загаж
енные создания, звери, твари. По всей вероятности отвращение к женщине ча
стично вышло из тюрьмы и бродит в русском мире. А в российском обществе чу
вствуется отвращение к женщине, возьмите хотя бы тварный термин «тёлка».

Тюрьма чтит только одну ипостась женщины: мать. Мать старенькая, не мадон
на, упаси боже, но седая женщина, мама взрослого сына-зэка, сгубившего сво
ю жизнь в тюрьме. Мать Ц женщина давно прошедшая грань репродуктивного
возраста. Свирепый сын, разорвавший голыми руками десяток ментов склоня
ет голову перед мамой. «В своей домашней кофточке/ В косыночке с горошкам
и/ Седая долгожданная/ Меня встречает мать». Мать не может изменить. Потом
у мамы, седенькие старушки, живут в тюрьме даже в самых каменных сердцах. Н
е исключение и я, всегда ходивший своими путями.
Временная, мимолётная природа любви и неверная природа женщин без экиво
ков проявляется именно в этой жизненной коллизии: «мужчина в тюрьме». Бр
осают всех. Формы оставления женщиной зэка бывают разные, но суть безжал
остно одна: предала мою плоть, мой хуй, мои яйца, отдала свою дыру в пользов
ание другому, другим. Наличие детей редко спасает брак с мужчиной, попавш
им за решётку. Тут обольщаются многие. Дети лишь заставляют женщину боль
ше лгать, иначе говоря, соблюдать приличия, финтить и притворяться. Поско
льку женщина вся телесна, живёт осязанием, посему родственная, через дет
ей Ц кровно-духовная связь не может спасти брак. Тюрьма безжалостно док
азывает, что любовь не бывает платонической. Женщине нужны прикасания к
ней, её основная забота может быть выражена и остаётся выражена детским
кредо: «Хочу на ручки!» Дети добиваются своих «на ручки» истериками. Ладо
нь под задницу Ц ребёнок успокаивается. Когда это «на ручки» невозможно
осуществить, нет ладони под задницей, уютного члена в дыре, связь, брак (ес
ли он есть) разваливается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115