Обыкновенно в лефортовской хате сидят трое, иногда некоторое врем
я сидят двое. В то время как в общих тюрьмах заключённые спят в две и даже в
три смены, не слыхано никогда было в Лефортово, чтобы на одну спальную шко
нку приходилось бы двое заключённых. Тюрьма для государственных престу
пников пока ещё может позволить себе роскошь стоять полупустой. Хата в Л
ефортово Ц это параллепипед воздуха с округлым потолком бочкой, размер
ами семь с половиной шагов в длину и три с половиной в ширину. По узким тор
цам хаты расположены на одном: железная дверь, глубоко упрятанная в нишу
стены (в двери глазок и кормушка); на другой стене глубоко упрятанное окно
из двух рам, размером метр на метр. Решка просвечивается за стеклом окна. О
кно двустворчатое, верхняя часть его Ц форточка. Второе стекло Ц непро
зрачное, так что свет просачивается, но что за окном Ц разглядеть нет воз
можности. Камера Ц это гроб узника. Покидает он свой гроб лишь по велению
охраны. В гробу у него помимо «шконок» и «дубков» вонючая деревянная ваз
а туалета Ц «дальняк» и раковина.
В тюрьме всё служит насилию. В такой тюрьме как Лефортовский следственны
й изолятор насилие концентрированное и холодное, отстранённое, на «Вы».
Прежде всего удивляет и холодит душу то, что обслуживают тюрьму военные.
Вчера, когда меня привезли из Лефортовского суда, и автозэк стоял у подъе
зда тюрьмы, молодые зэка, выглядывая вбок от решётки с опасением выдохну
ли. «О, пиздец, тут у вас солдаты!» Они привыкли к расхлябанной милицейской
серости Бутырки и Матроски, а здесь из дверей вполне буржуазного особня
чка (ступени под фальшивый мрамор, совсем как в офисе, в фирме) вышли прапо
рщики и капитан с погонами. Сочетание ступеней под мрамор, Ц нестрашног
о интерьера Ц с хаки и погонами, напоминает о здании механико-технологи
ческой военной школы, где любили пытать и расстреливать своих левых поли
тических противников Ц пленных молодые офицеры генерала Пиночета. Обы
чный зэк привык к матерящимся, откровенным, забубённым, чубы из-под фураж
ек, чешущимся, потным, полупьяным, мятым обычным ментам. В Лефортово с нами
имеют дело сдержанные солдаты. Они, разумеется, не расхаживают парадным
строем, иногда можно услышать со двора и из коридора и бранные слова, обра
щённые солдатами друг к другу, но в целом Ц это иная Вселенная безмолвно
го холода Государства. Здесь Его Величество Государство мучает своих за
ключённых. Холодно, без удовольствия на губах, без криков и издержек. Осущ
ествляются основные условия государственного насилия: лишение свободы
и изоляция от внешнего мира. Внешний мир сведён к одному, максимум двум че
ловеческим существам, Ц сокамерникам, находящимся в таких же удручающи
х обстоятельствах, что и ты. Изоляция от внешнего мира дополняется и усуг
убляется полным отсутствием общения, даже если только визуального, с дру
гими заключёнными вне хаты Ц гроба. И запретом на общение с заключённым
и обслуживающему персоналу. Солдаты в основном строго следуют этому зап
рету. Даже самые смелые рискуют перекинуться парой слов с зэка разве что
в бане или лифте, но обязательно наедине. Подобный же запрет существует и
в других тюрьмах, но в других милицейская орда его полностью игнорирует,
так как связана экономически и психологически с миром заключённых. Само
е большее, на что может рискнуть конвоир-солдат, это бытовые реплики, типа
беседы, которую я имел сегодня с сопровождавшим меня с прогулки крупным
прапорщиком.
Я: «Чего вздыхаете?»
Он: «Да надоело всё…»
Я: «Смените жену, любовницу…»
Он: «Э, лучше я сменю работу…»
Всё. Потому что внизу, у лифта меня будет конвоировать уже другой Zoldaten. Он ме
ня ждёт. Разговор обрывается. Солдаты доносят друг на друга начальству. Н
ередки случаи увольнения за неуставные отношения с заключёнными. Неуст
авными отношениями могут быть квалифицированны такие случаи: взял сига
рету у заключённого, беседовал с зэком, открыв кормушку дольше чем следу
ет, при этом смеялся… и подобные же проступки.
В Бастилии Лефортово правит бал штучное, ручное индивидуальное насилие,
в то время как в таких массовых тюрьмах как Бутырка или Матросская тишин
а насилие имеет более патриархально-консервативный, расхлябанный хара
ктер. В самой большой тюрьме Москвы, в Матроске сидят до десяти тысяч закл
ючённых. Для сравнения вся 201-я мотострелковая дивизия, контролирующая вс
ю Центральную Азию насчитывает семь тысяч бойцов.
В Матроске две категории хат. Это «общак» Ц большие хаты общего режима, и
«спецы» Ц маленькие хаты специального режима. На «спецу» обычно содерж
атся обвиняемые в тяжких преступлениях, особо опасные, склонные к побегу
заключённые. Контингент заключённых «спеца» возможно разделить прибл
изительно на три категории: 1) Именно особо тяжкие и особо буйные, с букета
ми тяжких статей, короче, такие как я, 2) Коммерсанты, вселившиеся в «спец» з
а лавэ, поскольку не хотят сидеть в суете и промискуитете общих камер 3) Ст
укачи (суки, крысы) «Лёхи», подсаженные к особо тяжким и буйным. Такой може
т был на зоне стукачом, а здесь ему придумали новое погоняло. Спецхаты обы
чно находятся под сигнализацией, даже могут быть оснащены видеокамерой.
Шконок в спецах от двух до десятка, в основном шестиместки. Если в хате дес
ять шконок, то могут сидеть и 4 человека, а могут и 12 или 14.
В «общаках» парятся на общем режиме обвиняемые по лёгким статьям и перво
ходы. На общаке от 16 до 32 шконарей. А содержаться в них может от 32 до 100 человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115