Им бы солнца, им бы соли морской воды. Государство гробит лучшую свою
молодёжь в тюрьмах, не умея их понимать и наказывать? Да, это так.
Потрясает несоответствие преступления и наказания. В конце 90-х годов, я п
омню, ходил на один из судов над поэтессой Витухновской. Следователи ФСБ
долго мучили и держали в тюрьме более двух лет поэтессу Витухновскую за,
в общей сложности, 1,2 грамма различных химических порошков, содержавшихс
я в 19 бумажных пакетиках в виде пыли, найденных у Витухновской при обыске.
В девятнадцати! Должно быть это была просто пыль оставшаяся на этих девя
тнадцати бумажках. Два с лишним года тюремного заключения за пылевые ост
атки! Несовместимость преступления и наказания бросается в этом случае
сразу в глаза, поскольку я свёл вину Витухновской и наказание к общедост
упным цифрам. В цифрах несовместимость выглядит разительно, убийственн
о, ненормально. В демагогической же, эмоциональной судебной терминологи
и обвинение Витухновской в «распространении наркотиков» звучит устраш
ающе. В «распространении» её обвинил мальчик-наркоман, схваченный ФСБ. П
о статье 228-й «незаконное изготовление, приобретение, хранение, перевозка
, пересылка либо сбыт наркотических средств или психотропных веществ» н
аказывается сроком от трёх до пятнадцати лет в зависимости от пункта ста
тьи. А ведь по статьям с 228 по 233 обвиняется или осуждена треть страны ГУИН. Гл
авного Управления Исполнения Наказаний!
Преступления осуществлённые в области материальной, такие как кража, на
пример, должны бы и наказываться в пределах этой же области, либо возмеще
нием материального ущерба пострадавшему или даже причинением материал
ьного ущерба виновному. А не наказываться убиением тела, психики и духа в
иновного. Я безусловно уверен в том, что уже первичное наказание Ц мучен
ие тюрьмой ещё до суда Ц уже есть тяжёлое преступление государства прот
ив человека. Своею силою государство наносит в сотни раз больший удар, че
м нанёс виновный.
По сути дела смерть и тюрьма Ц одно и то же, тюрьма лишь степень смерти. Ст
рашноватый афоризм Ц не правда ли? Я Ц его автор. Первая книга, которую я
написал в тюрьме, была «Священные монстры», Ц о бронзовых статуях, о вели
ких людях человечества. Интуитивно я выбрал именно общество бронзовых с
татуй. Как у русалки Ц рыбий, так у меня в тюрьме сразу застыл тяжёлый бро
нзовый хвост. Половина меня стала бронзой. Я почувствовал себя ближе к Мэ
рлин Монро, к Гитлеру, к Гагарину, Прэсли, Эдит Пиаф, к Ван Гогу и грустному У
нгерну, чем к Насте и членам Национал Ц Большевистской Партии, пусть они
меня извинят, ибо они Ц самые близкие мне живые люди.
Тюрьма Ц обитель скорби. Особенно это верно по отношению к Лефортовской
тюрьме Ц к русской Бастилии, где царит диктатура одиночества. Где один и
ли двое сокамерников не в силах взломать твоё личное одиночество. Во мно
голюдных тюрьмах «общего пользования» существует противоположная про
блема Ц тюремное общество затаптывает личное одиночество. В тюрьмах «о
бщего пользования» узника мучают диктатурой тюремной толпы. Там тебе гр
озит смерть от затаптывания ногами толпы, в Лефортово Ц грозит смерть о
т своего отражения в зеркале. В Лефортово тебя незримо высосут мертвецы,
в Бутырке или на Матросской тишине тебя растопчут живые зэка и надзирате
ли.
Зэки все несчастны. Воры в законе тоже. И самые агрессивные убийцы, те, что
угнетают и чморят сокамерников, также несчастны. Сон моего сокамерника,
«смотрящего» юного бандита Мишки весь сочился страхом. Его агрессивные
выпады против всех и вся, гипотетические угрозы того, что вот он «приедет
» со своими ребятами и разберётся, Ц были всё попытки сохранить равнове
сие, исправить крен, сбалансировать себя. Приедет, разберётся, страшный и
несгибаемый Мишка, отлично знающий стрелковое оружие, современные авто
мобили, смотрящий Мишка… Передо мной лежал испуганный пацан, которого ст
рашила чёрная дыра срока, ожидавшая его. Десять лет Ц утоли мои печали, де
сять лет чёрной дыры. Непроницаемые десять. Если три только года, то ещё св
етится в черноте обмылочным светом, светится черно-жёлтое внутри. Три го
да Ц это хуйня, они проницаемы… Пять лет это уже чернее… 1 октября в цемен
тной караулке Лефортовского суда, в караулке номер три, юный отмороженны
й рецидивист с третьей ходкой по той же статье 158-й, кража,.. после того как пр
окурор запросил ему пять лет, но ещё до вынесения приговора, спустился вн
из, счастливый. «Пять, по минимуму запросили, а ведь по этой статье по этом
у пункту от пяти до десяти…» Он бегал по караулке, радовался, радовался, за
хлёбываясь, рассказывал о предыдущих сроках и отсидках. Потом расстелил
куртку на газетах, улёгся, и стал вдруг тухнуть, как уголёк. Затухать. «Пят
ь лет, Ц вдруг сказал он. Ц это ж до ебени матери как много, целых пять лет!
»
Лёха, крыса, стукач, одинокий Каин, тянулся с пола, стараясь увидеть свои м
ышцы в зеркало ( в «обезьяну» на жаргоне), вставал на таз, пыжился. Напрягал
мышцы Минотавра, вглядывался в них. Мышцы были его защитой, бронёй от срок
а, от тюремных годов, от страха. Больше, мощнее, сильнее, качал он себя, Pumping iron б
ыл этот Лёха Минотавр: «Как, Лимонов, посмотри, подкачался я, да, хорошо под
качался, а? Прибыль видна или нет? Не стыдно мне будет на воле с такими мышц
ами? А где это ты? Ц спросят, Ц в спортлагере, да? В тюрьме, вот где, да. Ц В т
юрьме все доходяги. В тюрьме? Не может быть?!»
Лёха защищался мышцами, бронёй прыщавой спины от страха тюрьмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115