Он был ка
к мощный носорог в доспехах. Казалось, если пройти и задеть его за доспехи
, за его носорожью кожу, то обдерёшься, то на теле будут царапины, борозды…

Я просидел под тяжестью 222-й статьи, части 3-й около пяти месяцев. Я привык. Н
о когда на меня сбросили страшные плиты статей 205-й и 208-й, я стал просыпатьс
я среди ночи. Небо было тёмное, кромешное. Я лежал и пытался спать дальше. У
меня херово получалось дальше. Когда только по одной 205-й статье тебе гроз
ит до 20 лет заключения, то как ты можешь спать дальше? Каждый день в тюрьме
Ц это битва за себя, против тюрьмы. В войне против тюрьмы невозможно побе
дить один раз и дальше вдруг перейти в состояние мира, выйти в спокойные в
оды, где мозг не будет кипеть в ужасе. В этой войне нужно побеждать каждое
утро, с момента, когда открываешь глаза, нужно воевать каждую минуту и поб
еждать весь день. Наутро побеждать опять. Эта война не знает передышек.
Потому я утверждаю, что все мы здесь мученики Ц толпы татуированных Хри
стов. Наши мозги кипят, наша психика деформирована, ибо наши нервы рухнул
и, расплавившись, как расплавились стальные скелеты зданий Мирового тор
гового центра в Нью-Йорке, и сверху их накрыла, всей тяжестью обломков наш
а психика… Чудовищное напряжение готово разорвать нас изнутри ежемину
тно.

ВСЯ КОРОЛЕВСКАЯ РАТЬ

В начале июня 1997 года в ржавом, мрачном поезде «Душанбе Ц Москва» мы верну
лись в Москву на Казанский вокзал из Азии. Окна состава защищали решётки,
но несмотря на это половина стекол была выбита. Часть дверей отсутствова
ла. Состав напоминал состав 1919 года. На перроне Казанского вокзала нас вст
ретила горстка родственников и друзей. Мы Ц это отряд из девяти национа
л-большевиков со мною во главе. Мы побывали в Казахстане, Узбекистане и Та
джикистане и, проехав только на поездах 11700 километров, возвратились. 14 июн
я наше полуподвальное помещение на 2-й Фрунзенской улице, дом 7, служившее
нам штабом партии и редакцией газеты «Лимонка», взорвали. Взрыв пришёлся
на 5 часов утра, субботу. Тогда мы терялись в догадках, кто бы это мог сделат
ь. Дело было ни в том, что у нас не было врагов, дело было в том, что у нас враго
в было слишком много. 18 сентября 1996 года неподалёку от помещения редакции м
еня дождались, сбили сзади с ног и избивали ногами в голову. Тогда мы вычис
лили, что это были люди Лебедя. А кто взорвал нас? Сегодня я прихожу к вывод
у, что нас тогда взорвали казахи. Люди из Комитета Национальной Безопасн
ости Казахстана. Это их стиль. Ведь тогда мы только что вернулись из их стр
аны, куда ездили не с очень дружественными намерениями… Нас призвали на 2
мая 1997 года как русскую национальную организацию поучаствовать в казачь
ем круге казаки Кокчетава. На круге должен был быть поднят вопрос об отде
лении Кокчетавской области от Казахстана. Круг не состоялся, были аресты
, Кокчетавскую область ликвидировали Указом Назарбаева от 4 мая, а мы прок
атились по казахской земле в облаке интриг и приключений. Составными час
тями облака являлись казахское коварное гостеприимство, бешбармак, при
готовленный майором КНБ Карибаевым, майор цитировал Омара Хайяма; тёмны
е очки полковника КНБ Бектасова в Алма-Ате, день рождения Дариги Нурсулт
ановны Назарбаевой Ц дочки и моя с ней встреча в Алма-Ате в помещении тел
еканала «Хабар». Нам оказали коварное гостеприимство и коварно отправи
ли в страшный Самарканд. Когда мы не сумели там погибнуть, в Москве нам взо
рвали штаб-квартиру. Чтоб не лезли в Казахские дела. Чтоб не ездили на каз
ачий круг. Чтоб не зазнавались. Аудио-звуковой привет с вибрациями. Я виде
л решётку нашего окна, вплющившуюся в стену штаба, если бы кто-нибудь был
там в субботние ранние 5 часов, из этого существа получилась бы котлета.
14 июня 1997 я и увидел впервые офицера Дмитрия Кондратьева, который через чет
ыре года будет одним из следователей, арестовавших меня на Алтае 7 апреля
2001 года. И так, занавес поднят, и первое действующее лицо появилось на сцен
е. С усами, высокий, худой, просто одетый, он явился на место взрыва ещё с одн
им типом из ФСБ. (Второго я в моей жизни более не встречал.) Все большие служ
бы уже находились на месте. Туда сбежались все спецслужбы Москвы, на этот
взрыв. Когда я туда приехал, они распоряжались там, как у себя дома. Помню, ч
то менты стали наезжать на меня, едва не обвиняя во взрыве нас самих. Кондр
атьев с сослуживцем подошли последними. И в стиле конторы, за закрытой дв
ерью, поговорили со мной. Я обещал им, если что узнаю, немедленно их информ
ировать. В течение последующих полутора лет Кондратьев, кажется, появлял
ся в штабе два, три или, может быть, четыре раза без особенных последствий
для нас. Я уже стал забывать о нём, когда в самом начале января 1999 года он поз
вонил крайне возбуждённый и попросил встречи, сказал что одно важное лиц
о желает со мною встретиться. Но до этого мне нужно встретиться с ним. При
встрече он сообщил, что на Лубянке организовалось новое Управление по бо
рьбе с политическим экстремизмом и терроризмом, и что его начальник гене
рал Зотов хотел бы со мною побеседовать. Что генерал на новой должности х
очет лично поглядеть на лидеров радикальных партий. Я сказал Кондратьев
у, что готов встретиться, мне интересно, я человек живой. Через некоторое в
ремя Кондратьев позвонил и назначил день встречи. Договорились, что он б
удет дожидаться меня на улице там, где у эфесбешников вход с Фуркасова пе
реулка. В назначенный день, это было 29 января, странно, но почему-то предпоч
итаемый ФСБ день, далее будет понятно, почему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115