Боевиков всего лишь пристрелили, быстро, без мучений и унижений, а трупы уничтожили. Унижать можно только людей. Мстят тоже только людям. Только людей можно судить, лишь для людей существует воздание. И казнить можно только людей. А боевиков просто убрали как мусор, как заразную грязь, которая опасна, но у которой нет ни мыслей, ни чувств, ни души. Которая не может отвечать за свою вредоносность, поскольку ни намерений, ни разума не имеет. Скинули дерьмо к дерьму и тут же о нём позабыли.
Сепаратистов дампьерская ликвидация впечатлила больше самых изуверских казней, к ним за два года противостояния все привыкли. Имя Ивана Чижика вмиг стало известно всему острову. Но зачистки продолжались. Роту королевской гвардии и группу курсантов-геометриков бросили на команду Шеридана. Сопротивлялись те до последнего, знали, что среди королевско-орденских войск есть Чижик. Считали его командиром — а кем ещё?
И всё-таки последний взвод и предводителя взяли живыми.
— То, что сделал с Шериданом твой ученик, — сказал магистр, — выходит за рамки понимания, даже если речь идёт о Чижике. — Магистр немного помолчал и продолжил: — Операцией командовал королевский полковник. И замыслил он повторить «дампьерскую зачистку». Приволок команду Шеридана в пострадавшую от сепаратистов королевскую деревню, Атенере. Выстроил у стенки общинного сарая. Но скомандовать «Готовься! Целься!» не успел. К нему подошёл твой ученик и заявил, что расстрел будет убийством, что Шеридана с командой должны судить, причём в суде гражданском — военнослужащих среди задержанных нет. Должен заметить, что с субординацией у твоего ученика дело обстоит довольно скверно.
«С субординацией у Чижика дело никак не обстоит ввиду полного отсутствия таковой», — мысленно вывел подчёркнуто протокольную фразу Декстр. Сил выслушивать магистра уже не оставалось. Скорей бы определил наказание. Любое, хоть плети, хоть костёр. Лучше гореть заживо, чем в преклонённой позе выслушивать повесть о самом крупном, самом безнадёжном провале в своей жизни. О том, как собственными руками разрушил всё, что строил более сотни лет.
— Приказ встать в строй, равно как и приказ убираться прочь, твой ученик проигнорировал. — Слова магистра хлестали не хуже плети, от его спокойного ровного голоса у Декстра холодело в груди. — Он просто напомнил всем, и королевским войскам, и курсантам, и деревенским, что команда Шеридана всегда платила людям за еду, горючее и транспорт честную цену. Что никогда не убивали гражданских. Что среди людей Шеридана нет грабителей и насильников. Назвал Шеридана и его людей истинными воинами, которые сражаются за благо родной земли, за то, как это благо понимают. Да, они нарушили законы королевства, но честь воинскую ничем не осквернили. Заявил, что расправиться с воинами как со зверьём означает самим потерять людской облик. И что лучше быть расстрелянным вместе с настоящими воинами, чем встать в один строй с выродками. Бросил полковнику под ноги курсантский пояс и автомат и встал у стены рядом с Шериданом и его людьми.
Плебей, которого Декстр вытащил из кабака плюгавой деревеньки. Холоп, ничтожество, чернь. Ну почему он — сумел? В группе было ещё четырнадцать человек, половина — сыновья и дочери рыцарей. Почему он?
«Убей меня, Салливан, господин мой, всем, что для тебя свято, заклинаю: убей, — мысленно взмолился Декстр. — Будь милосерден, прекрати эту пытку! Определи казнь. Позволь болью телесной заглушить боль душевную. Ты ведь знаешь, боль души сильнее терзаний плоти. И страшнее. Ты ведь воин, господин. Так пощади меня, убей, избавь от этой муки».
— Командир курсантской группы, — всё так же спокойно и невозмутимо говорил магистр, — заявил, что команда Шеридана предстанет перед гражданским судом, а если всякая по недоразумению нацепившая мундир срань попытается помешать осуществлению правосудия, то как со сранью поступать надо, его курсанты знают. Спустя два дня Шеридан и его люди предстали перед Гражданским судом короны. — Магистр умолк.
Декстр отважился немного приподняться, глянуть магистру в лицо.
— К счастью, — сказал магистр, — у тебя хватило ума отозвать четвёртую курсантскую группу в крепость сразу после инцидента с Шериданом. Ничего заметного твой ученик с тех пор не натворил. Или есть что-то, о чём я не знаю?
Генерал едва заметно перевёл дыхание. Магистр разрешил говорить. И задал вопрос, вместо того, чтобы произнести приговор. Значит, наказание окончено. Декстр выпрямился, положил, как того требовал этикет, левую кисть на правую. Руки едва заметно дрожали, путешествие в недавнее прошлое истерзало не хуже огня и дыбы.
— Нет, магистр, — ответил он. Остановился, мгновение передохнул. На длинную фразу не хватает сил, голос задрожит. — Чижик занят только учёбой. За две недели никаких происшествий.
— Как ни странно, — хмыкнул Салливан.
— Магистр, — решился Декстр, — в орден Чижика привёл я. Это было ошибкой. Но я исправлю её.
— Каким образом?
— Чижика необходимо уничтожить. Я сделаю это так, что его смерть ни у кого не вызовет подозрений.
— Нет, генерал, — сказал магистр. — Твой ученик будет жить. Больше того, с этого дня ты отвечаешь за его жизнь головой.
От изумления Декстр вскочил на ноги, не дожидаясь позволения магистра.
— Чижик опасен для ордена!
— Чижик помог ордену больше, чем кто бы то ни было за последние десять лет, — ответил магистр. — Сядь.
Декстр опустился в кресло.
— Но досточтимый… — начал он.
— Сепаратисты сами предложили начать переговоры, — прервал магистр. — Впервые за два года они захотели разговаривать, а не только стрелять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172