Угодно ль вам, чтоб скрыв свои мученья,
Я умер – нет меня на свете боле!
Хотите ль вновь о злополучной доле,
Слыхать – Амур исполнит порученья.
Я мягкий воск в душе соединяю,
С алмазом крепким – и готовы оба,
Любви высокой слушать приказанья.
Вот – воск иль камень – вам предоставляю:
На сердце вырежьте свое желанье –
И сохранять его клянусь до гроба.
Услышав песню, Лягушонок неспокойно заерзал на месте.
– Что это?
Старый пират брезгливо махнул рукой.
– Обыкновенная баба. Ты что, женщин никогда не видел?
– Откуда здесь, на военном корабле, женщина? Капитан Рэд пожал плечами.
– Не знаю, может быть, дочка капитана. Ты же слышал, что сказал Бамако? Эти французы – сумасшедшие. Они даже баб с собой в море берут. Да будь моя воля, я бы их всех утопил! От них на корабле только несчастья.
В этот момент возле Лягушонка и капитана Рэда остановился надсмотрщик.
– Нечего болтать! – заорал он:– Почище скребите палубу! А ты,– он ткнул пальцем в Лягушонка,– лезь на ванты. Видишь, вон там сидит матрос? Ему нужно отнести иголку с ниткой. И поможешь ему зашить парус.
Лягушонок на мгновение замешкался, и надсмотрщик, грубо схватив его за шиворот, поставил юнгу на ноги.
– Шевелись, собака!
Через минуту юноша уже сидел на толстой рее вместе с чернобородым испанцем. Отсюда была хорошо видна девушка с лютней, сидевшая на корме.
– Карамба!..– прохрипел испанец.– Ты только посмотри – она поет... Какая сдобная штучка! Карамба!.. У меня бы она запела песенку, и лютня бы не понадобилась, поверь мне.
Он захохотал, обнажив гнилые зубы.
– Ты не знаешь, кто она такая? – спросил Лягушонок.
Испанец пожал плечами.
– Да нет, я ее только второй раз вижу. Кажется, в Египте ее подцепили. Ты только посмотри, какие у нее волосы! Эх, если бы я был офицером... Тебя как звать?
– На корабле, где я плавал раньше, меня звали Лягушонком.
Испанец снова расхохотался.
– Хорошее прозвище. Я смотрю, ты резво лазишь по вантам. А меня зовут Гарсия. Я из Астурии.
– А что ты делаешь на французском военном корабле?
– То же самое, что делают матросы на всех кораблях – лажу по мачтам и глотаю вонючую похлебку.
Когда ремонт паруса был закончен, Лягушонок спустился вниз.
Капитан Рэд по-прежнему уныло скреб грязные доски.
Над палубой разнесся голос надсмотрщика:
– Эй, шелудивые собаки, получайте свою порцию жратвы!
Получив по миске баланды и куску ржавого сухаря, Лягушонок и. капитан Рэд уселись на палубе.
В мгновение ока расправившись с похлебкой, капитан сунул сухарь за пазуху.
– На всякий случай,– ответил он на удивленный взгляд Лягушонка.– Всегда нужно иметь в запасе сухарь на черный день.
Потом он посмотрел на свой изувеченный протез и выругался:
– Тысяча чертей! Надо с этим что-то сделать. Опытным взглядом он окинул палубу и, пробормотав что-то вроде «рискнем», поковылял к противоположному борту.
Там, меланхолично пожевывая сухарь, сидел корабельный плотник, рядом с которым лежал его нехитрый инструмент.
Капитан Рэд направлялся именно к нему.
На появление перед ним одноногого моряка с обрубком вместо протеза, корабельный плотник никак не отреагировал.
Капитан Рэд, низко поклонившись, начал разговор:
– Имею ли я честь разговаривать с корабельным плотником?
– Со старшим корабельным плотником,– поправил тот.
Капитан Рэд понимающе кивнул.
– Доброе ремесло, силы небесные.
Плотник закончил жевать и меланхолически отвернулся.
– Доброе...
Капитан Рэд тут же подхватил:
– Сколько раз я проклинал себя за то, что не обучился этому ремеслу. Теперь уже поздно навеки веков.
Плотник только хмыкнул, но никак не отреагировал на эти слова одноногого моряка. Тогда капитан Рэд придал своему голосу еще более медоточивую окраску.
– В этой толпе бродяг, которые смеют называть себя экипажем столь достославного судна, я сразу заметил ваше благородное лицо, господин старший плотник,– льстиво произнес он.– Потом я подумал – а может быть, вы соблаговолите уделить немного своего драгоценного времени моей деревянной ноге?
Для пущей убедительности капитан Рэд вытянул вперед обломок протеза, изувеченный ударами сабли. Плотник брезгливо поморщился.
– А что с ней за беда?
Капитан Рэд хрипло засмеялся.
– Она стала немножко короче, чем в молодости, и теперь меня клонит на правый борт так, что мачты скрипят.
Плотник даже не удостоил вниманием пострадавший деревянный протез. Покивав самому себе, капитан Рэд вытянул вперед левую руку, обвешанную перстнями.
– Господин старший плотник, в связи с этим у меня есть к вам одно предложение. У меня сохранились кое-какие семейные реликвии, с которыми я до сих пор не соглашался расстаться даже во времена крайних лишений.
Остановив свой выбор на самом тонком золотом колечке, которое красовалось на его мизинце, капитан Рэд подсунул его под нос корабельного плотника.
– Вот, например, это. Взгляните. Оно, наверняка, вам понравится.
Кольцо было удостоено беглого взгляда плотника, но, похоже, не заслужило его длительного внимания, потому что плотник тут же ткнул пальцем в толстый золотой перстень с массивным рубином.
– А что насчет этого?
Капитан Рэд отдернул руку, будто обжегшись, и сделал еще одну попытку соблазнить плотника колечком потоньше и подешевле. Он выставил вперед указательный палец.
– А как вам нравится это? Подарок моей покойной тетушки.
Но плотник был неумолим.
– Это,– и он снова ткнул пальцем в перстень с рубином.
По-стариковски пожевав губами, одноногий моряк ответил:
– А это...– голое его так же, как в каюте командора де Лепельера, стал плаксивым и тягучим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149