Вскоре перед нами открылась широкая панорама: справа поднимались пирамиды, которые можно было разглядеть уже от самого подножья до вершины. А слева – огромное пустое поле, однообразие которого, насколько хватает глаз, нарушала только одинокая смоковница, зеленеющая среди раскаленной пустыни.
Наш проводник обратил внимание на это дерево. С помощью толмача мы узнали от него об арабском предании, связанным с этим деревом. Именно под его сенью отдыхала дева Мария, спасаясь от жестокого царя Иудеи Ирода. Я помню, как об этом написано в Евангелии от Матфея: «Иосиф встал, взял младенца и матерь его ночью и пошел в Египет». Мавры и турки считают, что своим чудесным долголетием и вечно зеленой листвой это священное дерево обязано тому, что некогда укрыло в своей тени богоматерь.
О, пресвятая дева Мария, как я рада, что увидела это божественное дерево!
Рядом с огромными пирамидами мы увидели небольшое возвышение, на котором покоилась странная фигура, высеченная из камня – лев с головой человека. Сеньор Гвиччардини сказал, что это сфинкс. Вот уже три тысячи лет он сторожит пирамиды, повернув к гробнице фараонов свое гранитное лицо, иссеченное песчаными ветрами.
Вскоре мы прибыли в какое-то каирское предместье, приютившееся на небольшом возвышении над Нилом.
Мы бросили взгляд на реку со множеством лодок и маленьких парусных кораблей. Они привозят со всех концов Египта плоды его садов.
И вот, наконец, сам Каир. Это был город, возвышавшийся среди океана песка, чьи раскаленные волны беспрестанно бились о его гранитные стены и постепенно разрушали их. По мере нашего приближения мы различали разноцветные постройки и изящные силуэты куполов. Потом над яркими зубцами крепостной стены взметнулись бесчисленные минареты мечетей.
Слава Богу, венецианское консульство располагалось неподалеку от главных городских ворот.
Консул, средних лет мужчина, так обрадовался встрече с нами, что решил устроить в нашу честь небольшой праздник. Явились с полдюжины местных музыкантов и, усевшись на корточки кружком перед диваном, где мы расположились, с невозмутимо серьезным видом настроили инструменты и принялись исполнять национальные мелодии, чередуя их с песнями.
На борту джермы, которая доставила нас в Каир, я уже слышала турецкую музыку, только поэтому я не зажала пальцами уши, когда раздались эти ужасные звуки. Клянусь всевышним, в противном случае, я бы не вынесла и двух тактов.
Бедная Леонарда! Судя по всему, ей приходилось хуже остальных. Она просто терпеть не могла турок и, тем более, их музыку. Лишь долг перед хозяйкой заставлял ее сидеть рядом со мной и мужественно переносить эти варварские звуки.
По истечении часа – едва ли не самого страшного в моей жизни – исполнители, наконец, поднялись, по-прежнему важные и невозмутимые, несмотря на дурную шутку, которую они с нами сыграли, и удалились.
Консул объявил нам, что в нашу честь были исполнены самые торжественные произведения. Могу себе представить, что ждало бы нас в другом случае.
Узнав о цели нашего посещения Каира, консул выделил нам проводника и двух солдат венецианской гвардии, которые служили здесь же, в консульстве.
Вооруженные огромными алебардами, они сопровождали нас до самого дома Аслан-бея.
Мы двинулись по крутой дороге, ведущей к мечети «Диван Иосифа» и знаменитому в Каире колодцу. Из этого четырехугольного сооружения вода подается в крепость. В колодец, вырубленный в скале, можно спуститься но ступеням. Вначале свет проникает туда через оконце, проделанное в наружной стене, но ниже приходится зажигать факелы.
Что же касается мечети «Диван Иосифа», то она покоится на монолитных колоннах из мрамора. Сверху, по их контурам, проходит арабская вязь.
Проводник рассказал нам, что построил цитадель, прорыл колодец и начертил план нового города Кара-куш, полководец и первый министр знаменитого Саладина.
Крепость возвышается над всем городом. Если встать лицом к востоку, а спиной к реке, взор охватывает огромный полукруг. Слева и справа у наших ног возвышались могилы халифов – мертвый, безмолвный и пустынный город, гигантский некрополь, по величине не уступающий городу живых. Каждая гробница – не меньше мечети, а каждый памятник имеет своего стража, немого, как могила. Это хищные птицы, которые днем сидят на высоких шпилях, а ночью возвращаются в гробницы, словно хотят напомнить душам халифов, что теперь настал их черед выходить на свет божий.
Если оторвать взгляд от города мертвых и обернуться, то прямо под ногами увидишь раскинувшийся город живых. Стоит всмотреться в лабиринт его узких улочек и можно различить неторопливо едущих верхом на ослах турок. Дальше – большие скопления народа, откуда доносятся крики верблюдов и торговцев – это базары.
Повсюду – нагромождение куполов, похожих на щиты великанов и лес минаретов, словно пальм или мачт.
Сразу за городской чертой – Нил, а на другом берегу – пустыня, целый океан песка с приливами и отливами. Сверху видно, как его гладь рассекают караваны, точно корабли.
Дом Аслан-бея окружал небольшой сад – настоящий оазис, где росли кусты сирени и апельсиновые деревья. Здесь царили тень и прохлада.
Аслан-бей, высокий седобородый мужчина в тюрбане и белом халате, встретил нас радушно и гостеприимно. После того, как сеньор Гвиччардини быстро решил свои дела, Аслан-бей пригласил нас в столовую на ужин.
На столе не было ни ножей, ни вилок. Ужин состоял из плова, вареной баранины, риса, рыбы и сластей. Перед ужином нам подали несколько чашек с водой, в которых хозяин дома начал омывать руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149