Старый пират грохнулся на пол вместе с корзинкой и бутылкой недопитого рома. Заботясь прежде всего о выпивке, он держал бутылку бережнее, чем женщину.
– Чертовы именины! – выругался пират.
Фьора вложила в этот поцелуй все свои нерастраченные чувства. Это было так сладостно, так нежно... И так безнадежно...
Когда Фьора вышла из камеры, юный англичанин долго стоял перед захлопнувшейся дверью и очнулся только от негромкого голоса капитана Рэда.
– Лягушонок, садись. Нам надо допить ром.
ГЛАВА 15
Когда с последними лучами солнца фрегат «Эксепсьон» отдал прощальный салют и вышел из бухты Провидения, Фьора долго стояла на корме, пытаясь разглядеть среди нагромождения домов, среди скал из песчаника мрачное низкое строение, откуда утром поведут на казнь двух искателей удачи – капитана Рэда и юного англичанина Фрэнсиса Дрейка.
Сердце ее разрывалось от боли и сожаления. Она чувствовала какую-то необъяснимую тягу к этому юному искателю приключений, который был так искренен в своих чувствах.
Когда у выхода из бухты Провидения с грохотом опустилась на дно защитная цепь, фрегат проследовал на рейд. После этого цепь снова поднялась.
Город отдалялся, и Фьора вернулась в свою каюту. Только музыка могла сейчас согреть ее душу.
Она взяла в руки лютню и запела ту самую рыцарскую балладу, которую когда-то услышал Лягушонок и которая так запала ему в душу.
Сеньора, дайте мне для исполненья
Наказ, согласный вашей точной воле –
В таком почете будет он и холе,
Что ни на шаг не встретит отклоненья.
Угодно ль вам, чтоб скрыв свои мученья,
Я умер – нет меня на свете боле!
Хотите ль вновь о злополучной доле
Слыхать? – Амур исполнит порученье.
Я мягкий воск в душе соединяю
С алмазом крепким – и готовы оба
Любви высокой слушать приказанья.
Вот – воск иль камень – вам предоставляю:
На сердце вырежьте свое желанье –
И сохранять его клянусь до гроба.
Она задумчиво перебирала струны лютни, не заметив как возле распахнутой двери ее каюты остановился капитан Дюрасье.
По лицу его блуждала странная улыбка.
Фьора с трудом допела последние слова – мешали слезы. Когда она, наконец, отложила лютню и стала утирать слезы белоснежным шелковым платком, капитан Дюрасье заглянул в ее каюту.
– Браво,– сказал он, аплодируя девушке.– Никакой голос, кроме вашего, не мог бы украсить этот, захватывающий дух своим очарованием, закат.
Дюрасье улыбался так льстиво, что Фьоре стало не по себе.
– Благодарю вас, мессир Дюрасье,– тихо сказала она и отвернулась.
– Я льщу себя надеждой, что вы не напрасно согласились совершить плавание во Францию именно на моем корабле,– непонятно зачем подмигивая, сказал Дюрасье.– Мне кажется, что мы испытываем некоторые чувства, которые можно описать сходными словами. Фьора со вздохом обернулась.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, мессир Дюрасье.
Небрежно помахивая рукой, капитан фрегата принялся объяснять:
– Такие вечера, как этот, вызывают в душе всякого благородного человека романтические чувства. Хочется любить и быть любимым, петь и слушать музыку, сочинять стихи и баллады.
– Мне кажется, что у вас хорошее настроение, капитан,– равнодушно сказала Фьора.
Дюрасье, казалось, совершенно не замечал ее холодности.
– Моя душа переполнена восторгом! – воскликнул он.
– К тому же, получить под свою команду такой превосходный корабль выпадает не всякому. Такая возможность привела бы в восторг сердце любого мужчины.
Не глядя на капитана Дюрасье, Фьора поднялась и подошла к окну. Отсюда был виден белый след, остававшийся за кормой фрегата.
Остров все отдалялся, и вскоре в вечерних лучах были видны лишь его неясные очертания.
– Я создан для того, чтобы командовать этим кораблем! – хвастливо заявил капитан Дюрасье.
– Не сомневаюсь в этом,– отрывисто бросила Фьора.
Всем своим видом она давала понять, что не желает разговаривать с капитаном Дюрасье.
Однако, тот, как и все самовлюбленные позеры, оказался невероятно назойливым.
– Но мне этого недостаточно,– со значением произнес он.
– Что же вам нужно?
– Я с нетерпением ожидаю того дня, когда вы, наконец оцените мои качества и полюбите меня.
Фьора резко обернулась и с такой яростью блеснула глазами, что Дюрасье, наконец, понял свое место. Он тут же заторопился.
– Мне пора идти. Спокойной ночи, Фьора.
Он удалился, не получив в ответ ни единого слова.
Девушка снова села на кровать, взяла в руки лютню и стала перебирать пальцами струны.
Она возвращалась во Францию. Что ждало ее там?
Сеньор Гвиччардини перед отъездом снабдил ее небольшой суммой денег, которой хватило бы для того, чтобы продержаться первое время. Что будет потом, Фьора не знала.
Ощущение неизбывной пустоты в сердце заставляло ее снова и снова возвращаться мыслями к утраченному.
А он хорош – этот молодой англичанин. Фрэнсис Дрейк... Если бы он был благородного происхождения... Может быть, они смогли бы найти счастье...
Едва последний зеленый луч сверкнул над морем, пиратский бриг неслышно вышел из бухты Святого Креста и приблизился к тому месту, где над берегом возвышался зубчатый силуэт построенной еще при крестоносцах башни.
Именно сюда распоряжением посла-губернатора острова Крит были переведены из городской тюрьмы особо опасные преступники: капитан Томас Бартоломео Рэд и Фрэнсис Дрейк.
Предупрежденный мессиром Дюрасье о том, что бандиты попытаются прийти на помощь своим собратьям, заключенным в тюрьму, сеньор Гвиччардини приказал поместить их в более надежное место.
Бриг стал на якорь.
Пираты отправили на разведку Бамако, которому под покровом темноты было легче проникнуть в город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149