Она рассказала о покрытой сетью каналов Венеции и милой сердцу Флоренции, о южной Франции, которую римляне превратили в свою излюбленную провинцию, ибо сочли этот край ничем не уступающим Италии и оставили здесь величественное сооружение, способное соперничать с теми, что возвышаются в Риме. О Провансе с высокими Альпами и изумрудными долинами, ослепительными водопадами и широкими радугами.
Сейчас ей как никогда захотелось снова вернуться в окрестности Авиньона, забраться на Ветряную гору и полной грудью вздохнуть свежим вкусным воздухом.
Когда Фьора начала рассказывать о Франции, на лице ее собеседника появилась недоуменное выражение. Наконец, он уже не скрывал своего недоверия.
Заметив это, Фьора спросила:
– Вы не верите тому, что я рассказываю о Франции?
Тот покачал головой.
– Нет, Италию я видел собственными глазами. А вот что касается Франции... Я хочу рассказать вам кое-что.
Он еще какое-то время собирался с мыслями, а потом произнес:
– Аллах создал квадратную землю, усеянную камнями. Покончив с этим, он спустился вместе с ангелами на вершину горы Синай, центр мироздания, и начертил большую окружность, которая касалась трех сторон квадрата. После этого он велел ангелам собрать все камни из круга в углах, которые указывают на четыре стороны света. Ангелы исполнили приказ, и когда круг был расчищен, аллах отдал его своим любимым чадам – арабам. А четыре угла нарек Францией, Италией, Англией и Московией.
– Так что, вы считаете, что ни Англия, ни Франция, ни Италия, ни Московия не могут быть пригодными для житья?
Толмач неопределенно пожал плечами и отвернулся. Уважая его чувства, подсказавшие ему такой, пусть даже обидный, ответ, Фьора решила также промолчать. Правда, ей показалось забавным, что именно в каменистой арабской пустыне родилась такая легенда.
Прекрасный, но жаркий день продолжался. И продолжался путь корабля, на котором плыли Фьора и ее спутники по Нилу.
Пустыня сменилась скалами. Потом на смену им пришли горя и отвесные гранитные стены, в которых отражались солнечные лучи.
Эти гранитные громады были достойны служить троном господу богу, а господь, наверное, не мог бы найти нигде в мире столь великолепного и сурового края, чтобы именно здесь начать путь евреев к земле обетованной. Именно здесь, лицом к лицу с этими камнями, где между голыми скалами не пробивается ни травинки, израилетянам суждено было понять, что они могут ждать помощи лишь от бога и надеяться только на него.
– Взгляните,– сказала Фьора толмачу,– где-то здесь начинался путь израилетян под водительством Моисея к земле Ханаан. Отсюда Моисей повел свой народ к Черному морю.
– Но ведь это просто легенда,– насмешливо ответил ее спутник.
– Рассказы о пророке Магомете – тоже легенда? – возразила Фьора.
– Мы верим в пророка Магомета, вы – в Иисуса Христа. Но ведь и та, и другая вера перекликаются и переплетаются между собой.
Фьора улыбнулась.
– Может быть, это и хорошо.
– Может быть,– загадочно улыбаясь, ответил араб.– Жаль только, что мусульмане и христиане воюют из зависти к чужим богам.
Фьора ненадолго задумалась.
– Да, легенда имеет над нами большую власть.
– Это власть грез. Но грез приятных. Если их не иметь, то народы превратятся в стада, подчиненные власти торговцев.
Фьора улыбнулась.
– А вы не любите торговцев.
– Я этого не говорил,– обиженно произнес толмач.– Просто я хотел сказать, что вера – это царство поэтов, а реальный мир – это царство торговцев.
– И воинов,– добавила Фьора.
– Что ж, это так.
Их разговор был прерван шумными возгласами арабов-матросов, которые стали показывать друг другу на какие-то красноватые полосы, прочертившие горизонт.
Однако собеседник Фьоры не обратил на это никакого внимания, и девушка на некоторое время успокоилась, забыв об этом тревожном предзнаменовании.
Когда джерма вновь оказалась среди песчаных насыпей пустыни, Фьора внезапно почувствовала резкие порывы ветра, несшего с собой жаркое дыхание пустыни.
Теперь она стала по-настоящему беспокоиться.
– Сеньор Гвиччардини, сеньор Джузеппе! Первым из-под полога палатки выбрался капитан Манорини.
– Да, похоже, нам все-таки не удастся добраться до порта Рашид, не познакомившись с хамсином.
– Хамсин? – переспросила Фьора.– Кажется, однажды мы чуть было не угодили в эту песчаную бурю.
– А теперь нам ее не миновать,– обреченно сказал моряк.– Сеньора Фьора, вам нужно немедленно покинуть палубу и перебраться под навес.
К этому времени зной стал невыносимым. Легкий, почти неуловимый ветер поднимал в воздух песок, и тот, подобно туману, обволакивал людей, слепя глаза и проникая с каждым вдохом в нос и в легкие.
Арабы-матросы, хоть и были одеты в длинные халаты и тюрбаны, страдали не меньше, чем европейские путешественники.
– Оденьте накидку,– сказал капитан Манорини,– и закройте ею нос и рот.
Фьора тут же последовала его совету и вскоре увидела, что также поступили все, находившиеся на судне.
Вскоре корабль, влекомый лишь течением (паруса были спущены), столкнулся со стеной песка, преградившей ему путь. Буря усиливалась.
Хотя Фьора забралась под полотняный полог и закрыла лицо плащом, всякий раз вместе с воздухом она втягивала в себя крупицы песка.
Через некоторое время она почувствовала себя уже почти на грани умопомешательства: язык прилип к гортани, глаза налились кровью, а дыхание, похожее на предсмертный хрип, выдавало муки.
Фьоре уже не раз приходилось сталкиваться с опасностью, но еще никогда она не испытывала подобные чувства.
Впрочем, хамсин кое-что напомнил ей – ту бурю, в которую они попали по пути из Мальты в Африку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149