Тогда они оказались в одном шаге от кораблекрушения.
Правда, сейчас опасность затеряться среди песков им не грозила, но Фьоре казалось, что она может просто задохнуться.
Застилавшее все вокруг облако песчаной пыли становилось все плотнее и раскаленнее. Казалось, пустыня содрогалась от ветра, а из ее недр курился дым. Превращение совершилось мгновенно и неожиданно. Вместо безмятежного плавания под лучами, пусть даже горячего, но не безжалостного солнца, путешественников, двигавшихся по Нилу на джерме, окружал раскаленный песок, донимала невыносимая, нечеловеческая, адская жара, от которой кипела кровь и туманился взор. Это была жара, способная поглотить океанскую реку и гранитные скалы, оазисы и воду, пальмы и источники.
Фьору охватило настоящее безумие. Она лежала на ковре под навесом, с головой укрывшись накидкой, и бормотала что-то в забытьи. Ее воспаленный мозг рисовал картины, одна ужаснее другой. Мгновение ей казалось, что жгучий песок засыпает ее с головой, и тогда она вскрикивала и пыталась откинуть плащ.
Если бы не помощь верной Леонарды, которая, пренебрегая собой, следила за девушкой, Фьора могла бы погибнуть от удушения. Она мечтала, жаждала найти хоть какое-то подобие прохлады, но, задыхаясь и дрожа, глотала обжигающий гортань песок.
Она не помнила, сколько раз ее посещала мысль о том, чтобы покончить со всем в одно мгновение, сколько раз ее удерживала от этого Леонарда.
Перед глазами ее вставали лишь безмолвные, как привидения, фигуры людей, свернувшихся калачиком и прикрытых плащами.
Продлись песчаная буря еще час, капитан джермы, наверняка, не досчитался бы кого-то из своих матросов или пассажиров.
Но вот внезапный порыв ветра очистил горизонт, словно прямо на глазах упал театральный занавес.
– Мукатеб! – закричал капитан джермы.
– Мукатеб! – подхватили все арабы.
Вдалеке показалась вожделенная пристань.
«Мукатеб, Мукатеб! – повторяла в полубреду Фьора, сама не зная, что это значит». Она лишь догадывалась о том, что это порт, спасение, жизнь.
Леонарда помогла ей отряхнуть песок с накидки и платья. Старая служанка демонстрировала поразительную энергию, словно не Фьора, а именно она, Леонарда Мерсе, была полной жизни и сил девушкой. Только сейчас Фьора почувствовала, как ей хочется пить. Спустя мгновение в животе у нее заурчало. О себе напомнил голод.
Воды на судне было вполне достаточно. Правда, как только закончилась песчаная буря, арабы-матросы тут же попрыгали за борт – прямо, как были, в халатах. Кораблю пришлось бросить якорь и остановиться.
С провизией было хуже. Но даже рис и финики, поданные в качестве обеда, показались Фьоре манной небесной.
К вечеру джерма прибыла в порт Рашид. Фьора еще долго не сходила с борта корабля, наслаждаясь морской прохладой. Уже наступала ночь, и путешественники нуждались в отдыхе, но пережитое волнение, мысли об опасности, которой чудом удалось избежать, не давали Фьоре уснуть.
Она вспоминала пустыню и пирамиды, концерты шакалов и гиен, обжигающее солнце и смертоносный хамсин.
Фьора, буквально, прикоснулась к ним руками, ощутила смертельную опасность, исходящую от них, и заключенную в них глубокую романтику. Если бы ее спросили, согласилась бы она, пусть даже ценой той же усталости, той же опасности, снова пережить все это, она бы согласилась, не колеблясь.
* * *
Матросы на «Санта-Маддалене» несказанно обрадовались, увидев живыми и здоровыми своего капитана и трех пассажиров. После совершенного ими путешествия по Нилу они выглядели усталыми и измученными, но глаза их светились радостью: они смогли преодолеть безумство стихии и совершить задуманное.
Капитан Манорини рассказал экипажу о тех приключениях, которые им удалось пережить, а его помощник, остававшийся за капитана, сообщил о последних новостях.
В порт Рашид для пополнения запасов питьевой воды и провианта зашел фрегат «Эксепсьон», принадлежавший флоту его величества короля Франции Карла VIII.
«Санта-Маддалена» и «Эксепсьон» были единственными европейскими судами в порту Рашид, и матросы уже успели перезнакомиться и выпить не одну бочку доброго вина, которое в изобилии было в трюмах каждого корабля.
Капитаном фрегата «Эксепсьон» был командор Франсуа-Мари Лепельер, отмеченный орденом за заслуги перед его величеством.
Капитан Манорини, не мешкая, совершил визит на борт пришвартовавшегося рядом фрегата «Эксепсьон», где узнал о маршруте французского судна.
Так же, как и «Санта-Маддалена», «Эксепсьон» собирался зайти на остров Крит, а затем продолжить путь к берегам Франции, в Марсель.
Командор Лепельер, седовласый, семидесятилетний старик с бородкой клинышком и аккуратно подстриженными усами, предложил Джузеппе Манорини отправиться в путь вместе. Вместе с капитаном «Санта-Маддалены» фрегат «Эксепсьон» посетили Фьора, Леонарда и сеньор Гвиччардини. Несмотря на то, что в данный момент отношения между Францией и итальянскими городами-республиками находились на грани войны, ни те, ни другие не проявляли взаимной враждебности. Напротив: французы были дружелюбны и гостеприимны, а итальянцы отвечали им тем же.
Разумеется, любвеобильные французы не могли оставить без внимания присутствия на своем корабле – пусть даже в гостях – женщину, блиставшую ослепительной красотой.
Фьора просто завоевала сердца офицеров французского боевого корабля, а особое расположение к ней проявил первый помощник капитана мессир Жан-Батист Дюрасье – высокий, кареглазый красавец с маленькой бородкой-эспаньолкой и тонкими, закрученными вверх усиками. Правда, Фьоре показалось, что он несколько самоуверен и переоценивает собственные возможности по части женского пола, но пока решила не обращать на это внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149