— Так вы, значит, думаете, что я вру. И что бедный старина Джек был убийцей.— А кто же убил Джаспера Блевинса, если не он?— Да кто угодно мог.— Кого именно подозреваете?— Вокруг ранчо околачивался один бородатый тип дикого вида. Я слышал, он походил на русского.— Бросьте-ка вы, помощник. Ни за что не поверю ни в каких бородатых анархистов. А вот что Джек возле ранчо действительно ошивался, я знаю. А потом, как мне сказали, он снимал для этой женщины квартиру в доме Мэйми Хейгдорн.— Ну и что из того? Блевинсу жена была не нужна, он этого и не скрывал.— Вы знали Блевинса?— Видал пару раз.— А труп его видели?— Угу.— Это был Блевинс?— Поклясться не мог бы, он или нет. — Он добавил, отведя глаза в сторону: — Миссис Блевинс сказала, что не он. Ей лучше знать.— А ребенок что сказал?— Ни единого слова. Он не мог говорить. Стоял, как истукан.— Это оказалось весьма удобно, не так ли?Пэннел резко встал, положив руку на рукоятку револьвера.— Ну, хватит с меня т-таких р-разговоров. Джек Флейшер был мне, как старший б-брат. Научил меня стрелять и п-пить. Впервые п-привел к женщине. Сделал м-меня м-мужчиной.— Я просто хотел выяснить, кто преступник.Грязно выругавшись, Пэннел выхватил револьвер. Я отступил к двери и вышел. Преследовать меня он не стал, однако я был слегка ошарашен. За сегодняшний день мне второй раз угрожали оружием. Рано или поздно один из этих револьверов непременно выстрелит.Перейдя на другую сторону улицы, я вошел в отель «Родео» и спросил у администратора, где живет Мэйми Хейгдорн. Он приветливо посмотрел на меня:— Но Мэйми отошла от бизнеса.— Прекрасно. Я по личному делу.— Понятно. Она живет на шоссе в направлении Сентервила. Большой дом из красного кирпича, единственное такое здание в той части города.Я проехал сначала мимо площадок с трибунами для состязаний по родео, а затем направился вверх по шоссе. Большой дом из красного кирпича стоял на одном из холмов, господствуя над местностью. День стоял пасмурный, и хмурое небо отражалось в океане, словно в тусклом зеркале. Подъехав по гравийной дорожке прямо к двери, я позвонил.Мне открыла американка мексиканского происхождения в черной форме и белой шапочке с черным бархатным бантом. Я давно уже не видел служанок в форме.Она начала было устраивать мне устный тест на тему, как меня зовут, кто я такой и для чего приехал. Тест был прерван женским голосом, донесшимся из гостиной:— Пусть войдет, я поговорю с ним.Служанка провела меня в комнату, обставленную изысканной мебелью в стиле королевы Виктории с богатой резьбой и плюшевой обивкой, покрытой набором салфеточек на спинках и ручках. Эта обстановка еще сильнее обострила во мне то чувство, которое я испытывал, оказавшись на севере округа, несмотря на электрифицированную железную дорогу, будто я перенесся в эпоху до гражданской войны между северными и южными штатами.И Мэйми Хейгдорн, укрепила во мне эту иллюзию. На кушетке сидела маленькая женщина, болтая обутыми в золотистые домашние туфли ножками, которые не доставали до паркетного пола. На ней было довольно строгое платье с высоким воротником. Грудь у нее выступала вперед, как у голубицы, старое морщинистое лицо было нарумянено, а волосы — свои или парик — были невероятного переливающегося ярко-рыжего цвета. Но улыбка, искривившая ее лицо, понравилась мне.— С чем вы пришли? — спросила она. — Садитесь и расскажите Мэйми.Она показала мне на кушетку рукой, на пальце которой блеснул бриллиант. Я сел рядом с нею.— Вчера вечером я беседовал с Элом Симмонсом в Сентервиле. Он сказал, что вы когда-то знали Лорел Блевинс.— Уж Эл поболтать любит, хлебом не корми, — радостно сказала она, словно вспомнив о приятном. — По правде говоря, Лорел я знала очень хорошо. Она жила со мной после смерти ее мужа.— Так, значит, под колесами поезда погиб ее муж?Она задумалась, прежде чем ответить.— Точно не знаю. Официального сообщения так и не появилось.— Почему?Она сделала неловкое движение. Платье ее зашуршало, и меня обдало запахом лаванды. Обостренно напряженными нервами я воспринимал ее как само прошлое, шевельнувшееся в своем древнем саване.— Мне не хотелось бы ставить Лорел в неудобное положение. Я всегда любила Лорел.— Тогда вам будет больно услышать, что она умерла.— Лорел? Она же совсем молодая женщина.— Умерла она не от возраста. Ее забили до смерти.— Боже милостивый! — воскликнула Мэйми. — Кто же это сделал?— Главное подозрение падает на Джека Флейшера.— Но ведь он тоже умер.— Верно. Поэтому вы не причините им вреда, что бы вы мне ни сказали, миссис Хейгдорн.— Мисс. Я не была замужем. — Она надела очки в роговой оправе, придавшие ей суровый вид, и внимательным изучающим взглядом посмотрела на меня.— А кем, собственно, вы являетесь?Я ответил. Тогда она спросила меня об этом деле. Я выложил ей все как на духу, назвав и имена и места действия.— Я знала большинство из этих людей, — проговорила она скрипучим голосом, — начиная еще с Джо Крага и его жены Элмы. Мне нравился Джо. Красивый был мужчина. А Элма — типичная зануда, вечно Библию из рук не выпускала. Джо иногда приезжал навестить меня — я держала дом в Родео-сити, если вы не знали, — и Элма так и не простила мне, что я сбивала его с пути истинного. Думаю, что именно из-за меня она и настояла, чтобы они переехали в Лос-Анджелес. Боже милостивый, целых сорок лет прошло. И что стало с Джо?— Он тоже умер. А Элма жива.— Она, должно быть, старая. Элма старше меня.— Значит, сколько же ей?— Я никогда не называю своего возраста. Я выгляжу моложе, чем на самом деле.— Держу пари, что это так.— Не льстите мне. — Она сняла очки и вытерла глаза кружевным платочком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71