Волосы у меня на голове встали дыбом, а сердце заколотилось от сумасшедшей мысли, что Лорел жива.Я был на грани срыва, как альпинист, завершающий длительное восхождение: перевернутое восхождение вниз, в прошлое. Затаив дыхание и без того еле дыша, я плотно прижался к двери.— Спасибо, миссис Липперт, — говорил голос Лорел. — Хотите расписку?— В этом нет надобности, — ответил голос другой женщины. — Я заберу чек из банка.— Выпьете немного?— Нет, спасибо. Мужу не нравится, когда он приходит домой, а от меня пахнет спиртным.— Водку не почувствуешь, — сказала Лорел.— Он все учует. Нюх у него, как у собаки-ищейки. Спокойной вам ночи.— Смотрите, осторожнее.Дверь закрылась. Лорел начала мурлыкать старую песенку о чьем-то свисте в темноте. Должно быть, она ходила по квартире, потому что голос ее то затихал, то опять становился громким.Я начал потихоньку поворачивать ручку двери. Раздался голос Рут Марбург:— Кто там?Мне пришлось войти, улыбаясь. Миссис Марбург сидела у телефона. Револьвера видно не было.Хэккет сидел за столом, на котором стоял магнитофон. Улыбка на его избитом лице выглядела так же отвратительно со стороны, как я ощущал свою собственную внутренне. Он выключил магнитофон, и пение Лорел оборвалось.— Миссис Хэккет сказала мне, где найти вас. Надеюсь, я не помешал.Хэккет начал было говорить, что нет, но его перебила миссис Марбург:— По правде говоря, помешали. Мы с сыном прослушиваем старые семейные записи.— Ничего, продолжайте.— Вам это будет неинтересно. Они полны трогательной ностальгии по прошлому, но только для членов нашей семьи. — Голос ее стал неприятно резким: — Вам что-нибудь нужно?— Я приехал сообщить вам окончательные результаты расследования.— Сейчас не вполне удачное время. Приезжайте завтра, хорошо?— А мне бы хотелось послушать, что мистер Арчер хочет сообщить нам, — Хэккет неловко посмотрел на мать. — Раз уж мы платим такие деньги, то хотя бы послушаем, за что.— Я бы предпочел послушать, что скажет Лорел.Миссис Марбург захлопала наклеенными ресницами.— Какая еще Лорел?— Жена Джаспера. Вы только что слушали ее. Давайте послушаем вместе.Миссис Марбург подалась вперед и настоятельным тоном проговорила:— Закройте за собой дверь. Я хочу поговорить с вами.Я закрыл дверь и прижался к ней спиной, глядя на них обоих. Миссис Марбург тяжело встала с кресла, опираясь на подлокотники. Хэккет потянулся к магнитофону.— Не прикасаться!Его рука застыла над клавишами, затем он убрал ее. Миссис Марбург подошла вплотную ко мне.— Значит, покопались в грязном белье и думаете повысить свою ставку? Здорово же вы заблуждаетесь. Если не будете вести себя должным образом, угодите прямехонько в тюрьму этой же ночью.— Кое-кто уж точно угодит.Она приблизила ко мне лицо, едва не касаясь меня.— Мы с сыном покупаем таких, как вы, по пяти центов за штуку. Дата на том чеке, что у вас, отсрочена. Неужели вы настолько глупы, что не понимаете, что это означает?— Это означает, что вы не уверены, купили вы меня за те деньги или нет. Никто не продается в наши дни. — Я достал чек Кита Себастьяна и показал ей. — Себастьян отдал мне это.Она выбросила вперед руку, пытаясь вырвать у меня чек. Я резко отстранился и убрал его.— Не протягивай руки, Этта.Несмотря на густой слой косметики, все лицо ее передернуло от злости.— Не сметь называть меня таким именем. Меня зовут Рут. Она подошла к своему креслу. Но вместо того, чтобы сесть в него, она резко выдвинула ящик телефонного столика. Я рванулся к ней, прежде чем она успела навести револьвер, снятый с предохранителя, и выхватил его у нее из рук. Отскочив назад, я повернулся к Хэккету. Он уже встал со стула и наступал на меня. Стрелять мне, однако, не пришлось. Он попятился назад, довольно нехотя, к столу, за которым сидел только что.— Прочь от стола, Хэккет! Сядь-ка от него подальше, вон там, рядом с матерью.Он пересек комнату, прислонился спиной к полному собранию сочинений Диккенса, затем сел на высокий трехступенчатый табурет в углу, словно истукан. Миссис Марбург постояла, словно еще желая оказать мне сопротивление, но в конце концов опять опустилась в кресло.Я сел на стул, на котором минутой раньше сидел ее сын, и включил магнитофон. Записывающая аппаратура Флейшера, очевидно, включалась автоматически, реагируя на любые шумы: звук шел непрерывно без длительных перерывов и пауз.Вслед за пением Лорел послышались булькающие звуки, по которым можно было определить, что она наливает себе выпить, затем — еще более длительное бульканье, свидетельствующее о том, что она решила выпить.Она напевала песенку на свои собственные слова с припевом «Дэви-Дэви-Дэви».Открылась дверь ее квартиры, и вошел сам Дэви.— Здравствуйте, Лорел.— Называй меня мамой.— Это будет неправильно. Э-э, не надо меня целовать.— Я имею на это право. Разве я не отношусь к тебе, как мать?— В последнее время — да. Иногда я спрашиваю себя, почему.— Потому что я и есть твоя мать. Руку даю на отсечение!— А может, голову?Она вскрикнула «Ах!», словно он нанес ей удар кулаком.— Нехорошо так говорить. Я не имею никакого отношения к убийству твоего отца.— Но вы знаете, кто убил его на самом деле.— Я же сказала тебе вчера вечером, что это был молодой человек, бородатый битник.— В те годы битников еще не было, — с упрямым недоверием возразил ей Дэви.— Называй его, как хочешь, но он был именно такой.— А кто это был?Поколебавшись, она ответила:— Я не знаю.— Тогда почему вы покрывали его?— Я не покрывала.— Неправда. Вы заявили Флейшеру и на допросах, что погибший — не мой отец. А мне сказали, что отец. Либо вы лгали им тогда, либо лжете мне сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71