Мы вышли из дома. Обри сел за руль своей машины без опознавательных полицейских знаков, а я устроился рядом с ним.— Вы — тот самый Обри, что работал когда-то на участке Малибу?— Да, это я. Потому мне и поручено расследование этого преступления.— Мне сказали, что это второе серьезное преступление в семье Хэккетов.— Верно. Старший Хэккет — его звали Марк — был застрелен на пляже.— Вам удалось найти убийц}7?— Нет. Такие убийства, когда преступник внезапно нападает на жертву и тут же исчезает с места преступления, вообще относятся к числу трудно раскрываемых. — Обри говорил извиняющимся тоном. — Трудность заключается в том, что недоказуема связь между грабителем и его жертвой.— Мотивом явилось ограбление?— Скорее всего. Взяли бумажник Хэккета, а он держал при себе крупную сумму денег. Что было неблагоразумно в таких обстоятельствах. На пляже, в отдаленном уголке, у него был коттедж, и он взял за привычку ради прогулки ходить туда по вечерам пешком совершенно один. Вооруженный грабитель подметил эту привычку и воспользовался ею.— Вы тогда арестовали кого-нибудь?— Мы задержали десятки подозреваемых. Но доказать, что преступление совершено кем-либо из них, так и не смогли.— Помните ли вы имена кого-нибудь из них?— Сейчас уже нет, ведь столько времени прошло.— Я все же напомню вам одно: Джаспер Блевинс.Он покачал головой.— К сожалению, мне оно ни о чем не говорит. Кто такой Джаспер Блевинс?— Отец Дэви. Местная газета писала тогда, что он погиб под колесами поезда недалеко от Родео-сити, два дня спустя после того, как был убит Марк Хэккет.— Ну, и? " — Любопытное совпадение.— Возможно. С такими совпадениями я сталкиваюсь постоянно. Иногда они о чем-то говорят, иногда — нет.— А это говорит?— Хотите сказать, что существует причинная связь между этими двумя преступлениями — убийством Марка и похищением его сына?— Во всяком случае, какая-то связь между ними есть. В газете сообщалось, что вы обнаружили револьвер, из которого был застрелен Марк Хэккет.Повернув голову, Обри одобрительно посмотрел на меня.— Вы хорошо выполняете свои домашние задания, не правда ли?— Вам удалось выйти на владельца револьвера?Обри помедлил с ответом.— Странно там было то, — ответил он наконец, — что револьвер принадлежал в определенном смысле самому Хэккету...— Что наводит на мысль о преступлении, совершенном членом его семьи.Обри приподнял ладонь над баранкой.— Дайте мне закончить. Револьвер принадлежал Хэккету в том смысле, что был приобретен одной из его нефтяных компаний. Хранился у них в офисе на Лонг-Бич в незапирающемся ящике. Должного контроля не было, и он попросту исчез. Вероятно, за какое-то время до совершения убийства.— Недовольный служащий?— Эту версию мы прорабатывали весьма тщательно. Но ощутимого результата она не принесла. Беда в том, что работников, недовольных Хэккетом, было весьма много. Он тогда только что приехал сюда из Техаса и практиковал на своих служащих присущий ему жесткий, типично техасский стиль управления и руководства. В одном лишь Лонг-Бич у него было почти пятьсот служащих, и добрая половина из них терпеть его не могла.— Как называлась его компания?— "Корпус Кристи Нефть и Газ". Марк Хэккет родом из города Корпус Кристи, штат Техас. Вот и оставался бы себе там.И дружески ткнув меня в плечо кулаком, Обри повернул ключ зажигания. Я побрел в дом. Глава 25 Герда Хэккет находилась в картинной галерее, поглощенная созерцанием полотна. На нем был изображен человек в смешении различных геометрических фигур. Художник, очевидно, хотел показать, как человек и это беспорядочное сочетание фигур взаимно переходят друг в друга.— Вы интересуетесь живописью, миссис Хэккет?— Да. Особенно — Клее. Это я продала вот эту картину мистеру Хэкке... Стивену.— Вот как?— Да. Я работала в галерее в Мюнхене. В очень хорошей галерее, — в голосе ее внезапно зазвучали ностальгические нотки. — Там я и познакомилась с мужем. Но если бы все можно было начать сначала, я бы осталась в Германии.— А почему?— Не нравится мне здесь. С людьми происходят такие ужасы.— Ну вам-то, по крайней мере, мужа вернули.— Да. — Но мои слова не обрадовали ее. Она повернулась ко мне, и неясный, двусмысленный огонек загорелся в ее голубых глазах. — Я очень благодарна вам. Правда. Вы спасли ему жизнь, и я хочу отблагодарить вас. Vielen Dank Большое спасибо (нем.).

.Она притянула к себе мою голову и поцеловала меня. Это явилось неожиданностью, возможно, даже для нее самой. Может быть, сначала это действительно был поцелуй в знак благодарности, но превратился он в нечто более интимное. Она прильнула ко мне всем телом. Ее язык проник мне в рот, словно слепой червь в поисках укрытия.Даже если бы она и смогла понравиться мне как женщина, то уж, конечно, не до такой степени. Разведя ее руки и освободившись от объятий, я будто бы отстранил от себя мягкую безвольную статую.— Я нехорошо веду себя? — спросила она. — Я не привлекательна?— Вы очень привлекательны, — погрешил я немного против истины. — Но дело в том, что я работаю на вашего мужа, и находимся мы у него в доме.— Ему это безразлично! — Двусмысленный огонек в ее глазах превратился в уголек беспомощной ярости. — Знаете, чем они сейчас занимаются? Она сидит на кровати подле него и кормит его с ложечки яичком всмятку.— Совершенно невинное времяпрепровождение.— Я не шучу. Она ему — мать. У него по отношению к ней Эдипов комплекс, а она это поощряет.— Кто вам об этом сказал?— Вижу собственными глазами. Она — мать-соблазнительница. Эти яички всмятку — символ. Все — символ.Герда была в отчаянии и, казалось, вот-вот разрыдается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71