По обе стороны от ворот шел прочный забор из плетеной проволоки с прикрепленными к нему табличками «Вход запрещен. Частная собственность», уходящий, насколько хватало глаз, вдаль за холмы.Человек, ожидавший меня у ворот, был худощав и внешне походил на мексиканца. Обтягивающие джинсы и взлохмаченная шевелюра придавали ему юношеский вид, которому, однако, никак не соответствовали темные глаза, словно лишенные возраста. Он даже не пытался скрыть от моего взгляда тяжелый револьвер в кобуре, оттопыривающий ему куртку слева на поясе.Прежде чем отпереть ворота, он потребовал показать ему фото на моем водительском удостоверении.— О'кей, парень. Думаю, все о'кей.Он отпер ворота, я въехал, после чего он опять запер их, пока я ждал рядом с его джипом.— Мистер Хэккет уже вернулся?Он покачал головой, забрался в джип и поехал, сказав, чтобы я следовал за ним, вверх по огибающей холм частной дороге. Уже после первого поворота местность предстала передо мною почти столь же уединенной и нетронутой, как где-нибудь в самой отдаленной глуши. В кустах призывно кричали невидимые перепела, а на ветках сидели какие-то маленькие птички и склевывали ярко-красные ягоды. Два парящих в вышине грифа зорко следили за каждым движущимся по земле предметом.Пройдя по невысокому перевалу, дорога шла по гребню широкой земляной дамбы, огораживающей искусственное озеро. По водной глади скользили утки, шилохвость и чирки, а в траве на берегу бродили болотные цапли.Человек, ехавший впереди, выхватил револьвер и, даже не притормозив свой джип, выстрелил в ближайшую от него цаплю. По-моему, сделал он это, просто чтобы похвалиться передо мной. Утки мгновенно взлетели, а все цапли, за исключением одной, засеменили в воду, словно перепуганные человечки в мультипликационном фильме.Дом стоял на возвышении у дальнего берега озера. Широкий, приземистый и красивый, он настолько удачно вписывался в окружающий пейзаж, что казался его неотъемлемой частью.Миссис Хэккет ждала меня на террасе перед домом. На ней был шерстяной коричневый костюм, длинные пшеничного цвета волосы были собраны в слабый пучок на затылке. Ей было немного за тридцать, выглядела она симпатичной и пухленькой, а кожа у нее была очень светлая. Сердитым голосом она обратилась к мужчине, сидящему за рулем джипа:— Это ты стрелял из револьвера?— Подстрелил болотную цаплю.— Я же просила не делать этого. Ты распугаешь всех уток.— Но цапель развелось слишком много.Женщина побледнела.— Не сметь препираться со мною, Луп.Они злобно смотрели друг на друга. Его лицо походило на потрескавшуюся седельную кожу. Ее — на дрезденский фарфор. Победа, очевидно, осталась за фарфором. Луп умчался на джипе и скрылся из виду за одним из подсобных строений.Я представился. Женщина повернулась ко мне, но из головы у нее не выходил Луп.— Он не хочет подчиняться мне. Просто не знаю, как с ним обращаться. Живу в вашей стране больше десяти лет и до сих пор не понимаю американцев. — Говорила она со среднеевропейским акцентом, вероятнее всего — с австрийским или немецким.— Я живу здесь больше сорока, — ответил я, — а американцев тоже не понимаю. Особенно трудно понять американцев мексиканского происхождения.— Тогда боюсь, что помощи мне от вас не получить, — улыбнулась она, пожав своими широкими плечами.— Что за работа у Лупа?— Присматривать за усадьбой.— Одному, без помощников?— Здесь не так много дел, как может показаться. За домом и усадьбой ведут уход приходящие работники по договоренности с фирмой по обслуживанию. Мой муж не любит, когда под ногами крутятся слуги. Мне же лично слуг очень не хватает, дома у нас всегда были слуги.— А где ваш дом?— В Баварии, — проговорила она с ностальгическими нотками в голосе. — Под Мюнхеном. Моя семья живет в нашем доме еще со времен Наполеона.— А сколько лет живете здесь?— Десять. Стивен привез меня в вашу страну десять лет назад. И я до сих пор никак к ней не привыкну. В Германии слуги всегда относятся к вам с уважением.— Луп ведет себя не как типичный слуга.— А он и не типичный. Это моя свекровь настояла, чтобы мы взяли его. Он знает об этом. — Она вела себя как человек, которому просто необходимо перед кем-то выговориться. Похоже, она слышала себя со стороны. — Боюсь, я слишком много говорю. Но почему вы задаете мне все эти вопросы?— Это у меня привычка такая. Я — частный детектив.Она изучала меня.— Со Стивеном произошел несчастный случай? Он поэтому не вернулся домой?— Надеюсь, что нет.Она осуждающе посмотрела на меня. Для нее я был гонцом, принесшим дурную весть.— По телефону вы сказали, что являетесь другом Кита Себастьяна.— Я знаю его.— Что-нибудь случилось с мужем? Вы это хотите сказать?— Нет. Думаю, как объяснить вам, почему я здесь. Присесть можно?— Разумеется, но проходите в дом. Здесь на ветру прохладно.Я последовал за нею в распахнутую стеклянную дверь, затем вверх по небольшой лестнице, после чего мы прошли по хорошо освещенной галерее, увешанной картинами. Я узнал одну картину Клее, одну — Кокошки, одну — Пикассо Пауль Клее, Оскар Кокошка, Пабло Пикассо — крупнейшие представители авангардной живописи.

и подумал, что нет ничего удивительного в том, что усадьба обнесена забором.Из широких окон гостиной открывался прекрасный вид на океан, который, как казалось с такой высоты, наклонно уходил за линию горизонта. На его глади виднелось несколько белых парусов, словно бабочки на голубоватом оконном стекле.Миссис Хэккет усадила меня в аскетическое на вид металлическое кресло, обитое кожей, сидеть в котором оказалось, однако, очень удобно.Я рассказал о деле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71