Она относилась к тому типу женщин, которые быстро приходят в состояние отчаяния, словно начинать строить свои отношения с окружающими с того, с чего начинают они, слишком ненадежно и рискованно. В этом плане ей никогда не суждено было сравниться со своей свекровью.Но это была уже не моя проблема. Я сменил тему:— Как я понимаю, вы дружите с Сэнди Себастьян?— Уже нет. Я помогала ей в изучении языков. Но она оказалась неблагодарным существом.— Проводила ли она время с Лупом?— С Лупом? А почему вы спрашиваете?— Потому что это может оказаться важным. Она часто с ним виделась?— Конечно нет, в том смысле, в котором вы спрашиваете. Он обычно возил ее куда-нибудь и отвозил домой.— Как часто?— Много раз. Но женщины Лупа не интересуют.— Откуда вам это известно?— Я знаю. — Она покраснела. — А почему вы спрашиваете?— Мне бы хотелось взглянуть на комнату Лупа.— В связи с чем?— С вами это никак не связано. У него комната в этом доме?— Его квартира в здании гаража. Не знаю, открыта ли она. Подождите, я возьму наш ключ. — Она вышла, и несколько минут ее не было. Я стоял, смотрел на картину Клее и чувствовал, что она надвигается на меня: человек органически переходил в геометрические фигуры, а фигуры — в человека.Герда Хэккет вернулась с ключом, на кольце которого болталась пластинка с выбитой надписью «Кв. в гараже». Я пошел в гараж и отпер этим ключом дверь в квартиру Лупа.Она представляла собой то, что называется квартирой-студией, и состояла из большой комнаты и крохотной кухоньки. В ней господствовали яркие смелые цвета, мексиканские ткани и артефакты. Над кроватью, покрытой цветастой мексиканской шалью, висели индейские маски, относящиеся к доколумбовой эпохе. Если Луп и был примитивом, то весьма изысканным.Я выдвинул все ящики комода, но не нашел ничего необычного, если не считать нескольких порнографических открыток. В ванной комнате, в аптечке, стояла лишь баночка с каким-то препаратом. На ярлыке была надпись «Галлюциногенный Любовный Бальзам». Однако на кухне в сахарнице некоторые кусочки рафинада были неумело завернуты в фольгу.Таких кусочков было шесть. Взяв три из них, я завернул их в носовой платок и положил во внутренний карман пиджака.Я не слышал шагов по лестнице и поэтому не ожидал, что дверь у меня за спиной вдруг откроется. Это оказался Сидни Марбург, обутый в теннисные туфли.— Герда сказала, что вы здесь. Что такое с Лупом?— Просто проверка.— Что проверяете?— Чем живет, какие привычки. Он не совсем обычный слуга, вы не находите?— Да бросьте вы. Лично я считаю его подонком. — Марбург бесшумно подошел ко мне. — Если вы раскопаете на него что-нибудь, я бы хотел знать об этом.— Вы серьезно?— Вы правы, черт возьми, серьезней некуда. Прикидывается, что интересуется искусством, потому что моя жена этим интересуется, но обмануть ему удается только ее.— Между ними есть что-то?— Думаю, что да. Он иногда приезжает к нам в дом, в Бел-Эйр, когда меня нет. Наш слуга держит меня в курсе.— Они любовники?— Не знаю, — с болью в голосе ответил Марбург. — Но мне доподлинно известно, что она дает ему деньги: сам видел корешки выписанных чеков. По словам слуги, Луп информирует ее обо всем, что происходит здесь, в доме ее сына. Ситуация явно нездоровая, и это еще мягко выражаясь.— Как давно они знают друг друга?— Да фактически, всегда знали. Сколько я помню, он все время работал здесь, если это только можно назвать работой.— Все время, это какой срок?— Лет пятнадцать — шестнадцать.— Вы знали семью Хэккетов, когда Марк был еще жив? Мой вопрос почему-то оказался ему неприятен.— Знал. Но вряд ли это имеет отношение к предмету нашего разговора. Мы же говорили о Лупе.— Да, о нем. В чем еще вы подозреваете его, кроме того что он шпионит для вашей жены? Наркотики не принимает?— Не удивлюсь, — ответил Марбург, пожалуй, с чрезмерной готовностью. — Я не раз видел его под кайфом. То ли выпивши был, то ли наркотиков наглотался.— Вы видели его когда-нибудь с дочкой Себастьяна?— Нет, ни разу. — Я знаю, что он частенько подвозил ее.— Это верно. Летом она проводила здесь много времени. — Он помолчал, затем вопросительно посмотрел на меня. — Думаете, он спал с ней?— Я еще не пришел к какому-то определенному выводу.— Ну-у, если вы сумеете навесить ему это...Мне не понравилось такое его рвение.— Сбавьте обороты. Я не собираюсь добывать факты, угодные вам.— Никто и не просит вас об этом. — Однако голос у него был сердитый. Мне показалось, что сердится он на себя за то, что говорил со мной чересчур откровенно. — Если вы здесь все закончили, я отвезу вас домой, черт бы вас побрал.— Ну, раз вы предлагаете мне это в столь изысканных выражениях...— Не обязан быть изысканным. Я — серьезный художник, а от всего остального меня увольте.Несмотря на дурные манеры Сидни Марбурга, я почувствовал к нему определенную симпатию или терпимость, граничащую с симпатией. Возможно, на Рут, которая была почти на двадцать лет старше, он женился и из-за денег, выгодно продав себя. Но как прожженный торговец, он сохранил значительный процент себя самого как личности исключительно для собственного пользования.— Звучит, как своего рода Декларация Независимости, — заметил я.Сердитое выражение у него на лице сменилось улыбкой, в которой, однако, читалось недовольство собой.— Ну ладно. Поехали. Я не хотел показаться грубым. — Мы подошли к его «мерседесу». — Где вы живете?— В Западном Лос-Анджелесе, но мне нужно не домой. Моя машина в Вудлэнд-Хиллз.— Там, где живет эта девушка Себастьян, да?— Да.— А что с нею? Шизофреничка?— Пытаюсь выяснить.— Желаю вам успеха. Простите, что я немного вспылил минуту назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71